Джон Браннер - Эра чудес
– А Вы имеете право ставить диагноз о психическом состоянии человека?
– По работе я имею дело с разношерстной публикой, – ответил Рэдклифф не моргнув глазом.
– Дальше.
– Он наступал на меня, что после показавшейся мне сумасшедшей белибердой, которую он нес, я расценил как нападение. Чтобы остановить его, я бросил кувшин с водой.
Пауза.
– Это все? – давил Уолдрон.
– Он продолжал наступать, и я швырнул в неге еще чем-то, я не помню, чем, потому что как раз в это самое время включили газ. Я помню, как пытался поставить между нами стол, но пока старался это сделать, потерял сознание. Пришел в себя только у вас внизу, когда меня приводили в себя.
Уолдрон пытался прощупать почву дальше, но Рэдклиффа не так-то просто было раскусить. Он решил сменить тему.
– Вы знаете этого человека? Видели его раньше?
– Насколько я знаю, нет. Само собой разумеется, это был псих, так что...
– Почему вы так уверены в том, что он псих?
– Господи! Держу пари, что люди в ресторане, даже те из них, кто никогда не видел ни одного психа и за сотню миль, и то догадались, кем он был, как только увидели его. А я и подавно, я повидал этого сброду достаточно.
Уолдрон сомневался.
– Вы назвали себя свободным торговцем. Поясните.
На мгновенье почувствовав себя как-то неловко, Рэдклифф ответил:
– Я покупаю и продаю редкие... артефакты.
– В окрестностях так называемых городов чужих? Рэдклифф приподнял голову:
– Да.
Именно там вы видели достаточно психов?
Именно там, – по всей видимости, Рэдклифф ожидал, что разговор будет идти во враждебном тоне, Когда он почувствовал, что ошибся, то был явно озадачен. И именно поэтому я говорю, что не знаю этого психа, насколько мне известно. Я не знаю, как его зовут, я вообще ничего не знаю о нем, но вполне возможно, что он мог меня видеть...
– На Земле Грэди? – мягко предположил Уолдрон. Его начальству не понравится это имя в официальном отчете, ну, да и черт с ними. – Так что же Вы якобы с ним сделали?
– Одному Господу Богу известно.
– Вы не припоминаете, за последнее время Вы не оскорбляли никаких психов?
– Даже не представляю, каким образом. Понимаете, они вроде как не в ладах с окружающим миром. Большинство из них безопасны, но не все. Так что я стараюсь держаться от них подальше.
– Так. Значит, насколько вам известно, раньше вы никогда не встречали этого парня, не знаете и даже не можете представить, что у него могло быть против вас? Он как сумасшедший говорил какую-то ерунду, нападая на вас, и вы подумали, что его слова перерастут в действия, поэтому пытались отгородиться от него, но в этот момент включили газ, и вы упали на него вместе со столом. Я правильно вас понял?
– Да, так оно и было.
Несколько секунд Уолдрон изучал Рэдклиффа, потом вздохнул и продолжил разговор:
– Остальные за Вашим столиком. Кто они?
– Мужчину зовут Терри Хайсон. Мой деловой партнер. О девушках я не знаю ничего, кроме того, что блондинку зовут Сью, а брюнетку – Мора. Терри привел их специально для вечера. Наверное, они из агентства.
– Они стоили?..
– Два с полтиной, – Рэдклифф пожал плечами.
Конечно, они стоили. Люди вроде Рэдклиффа иначе на чужой земле не поступают. Будто Земля Грэди, так же как и его собственная, имели какое-то значение в этом деле. Уолдрон почувствовал, что поведение Рэдклиффа начинает его раздражать.
– ОК, – закончил он. – Я думаю, пока хватит. Если вы нам снова понадобитесь, мы найдем вас через Хайсона или в вашем отеле. Когда вы собираетесь уезжать?
– Не раньше уик-энда, если все будет в порядке. Даже если Рэдклифф и был удивлен легкостью разговора, то в любом случае он этого никак не показал.
– Отлично. Можете идти. Уолдрон катал по столу карандаш.
Однако Рэдклифф не собирался так скоро уходить. Он внимательно осмотрел офис и остановил взгляд на карте на стене.
– Здесь небольшая неточность, – он пальцем указал на карту.
– Что Вы имеете в виду?
– Вот, – Рэдклифф встал и подошел к карте, дотронулся до западной границы черной зоны, которая обозначала Землю Грэди. – Она идет миль на 40-50 дальше на запад.
– Спасибо за информацию, – проворчал Уолдрон.
– Вы бывали в тех краях?
– Нет.
– Стоит побывать, – Рэдклифф криво улыбнулся. – Однажды, когда Вам осточертеют ваши липовые дела в этой душной комнатенке, выбирайтесь ко мне. Меня не так-то сложно отследить.
Откуда он, черт возьми, знал? На мгновение, показавшееся Уолдрону вечностью, он видел только глаза Рэдклиффа, как вдруг он услышал свой голос:
– Пожалуй... да. Может быть, и приеду. Пожалуй.
Когда дверь за ним закрылась, Уолдрон заметил, что весь покрылся потом, и не сомкни он вовремя крепче челюсть, его зубы вот-вот задрожали бы.
Он обманывал себя больше, чем все Кэнфилды на свете, вместе взятые. Рэдклифф за несколько минут увидел его насквозь. Прилепить на стену карту и считать, что этого достаточно, чтобы усыпить совесть....
Открылась дверь, и вошла первая девушка. Она была очень привлекательна, блестящие темные волосы были перевязаны на голове золотым жгутом, но, казалось, что и она вся была из золота. Одета в вечерний костюм синтетического шелка из темно-красных кисточек на шнурках вокруг левой руки и груди, живота и попки, и вокруг правой ноги. Два с полтиной, подумал Уолдрон. За такую цену она может позволить себе и подрожать от холода.
– Садитесь, – произнес он. – Ваше имя?
– Мора Найт, – Она плюхнулась в кресло. – Не найдется сигаретки?
– Нет. Дальше.
При словах: профессия – секретарь, – Уолдрон взбесился:
– И что же, Рэдклифф платит Вам сверхурочные?
– Конечно, платит, – огрызнулась она, – если вы знаете девушек, которые не берут сверхурочные, тогда, вероятнее всего, они просто-напросто богаты.
Уолдрон подавил в себе негодование, вздохнул и сменил направление разговора. Не ее в том вина, что секс в наши дни чаще продается и покупается, чем просто дается; словно пренебрегая этими устаревшими амбициями, человечество предает и всю концепцию любви в черной тени захватчиков Земли.
Он спросил о ее версии происшедшего, и девушка рассказала ее вялым утомленным тоном. И снова все полностью совпадало с предыдущими вплоть до момента, когда человек заговорил. И тогда показалось, что в девушке снова забурлила жизнь: она придвинулась на стуле вперед, смотрела мимо него, вглядываясь в свою память, ее голос из безжизненного и бесцветного превратился почти в страстный.
