Рэй Брэдбери - Марсианские хроники (Флипбук)
— Да, — повторила она, — до завтра все пройдет.
Август 1999. Летняя ночь
Люди стояли кучками в каменных галереях, растворяясь в тени между голубыми холмами. Звезды и лучезарные марсианские луны струили на них мягкий вечерний свет. Позади мраморного амфитеатра, скрытые мраком и далью, раскинулись городки и виллы, серебром отливали недвижные пруды, от горизонта до горизонта блестели каналы. Летний вечер на Марсе, планете безмятежности и умеренности. По зеленой влаге каналов скользили лодки, изящные, как бронзовые цветки. В нескончаемо длинных рядах жилищ, извивающихся по склонам, подобно оцепеневшим змеям, в прохладных ночных постелях лениво перешептывались возлюбленные. Под факелами на аллеях, держа в руках извергающих тончайшую паутину золотых пауков, еще бегали заигравшиеся дети. Тут и там на столах, булькающих серебристой лавой, готовился поздний ужин. В амфитеатрах сотен городов на ночной стороне Марса смуглые марсиане с глазами цвета червонного золота собирались на досуге вокруг эстрад, откуда покорные музыкантам тихие мелодии, подобно аромату цветов, плыли в притихшем воздухе.
На одной эстраде пела женщина.
По рядам слушателей пробежал шелест.
Пение оборвалось. Певица поднесла руку к горлу. Потом кивнула музыкантам, они начали с начала.
Музыканты заиграли, она снова запела; на этот раз публика ахнула, подалась вперед, кто-то вскочил на ноги — на амфитеатр словно пахнуло зимней стужей. Потому что песня, которую пела женщина, была странная, страшная, необычная. Она пыталась остановить слова, срывающиеся с ее губ, но они продолжали звучать:
Идет, блистая красотой
Тысячезвездной ясной ночи,
В соревнованье света с тьмой
Изваяны чело и очи[2].
Руки певицы метнулись ко рту. Она оцепенела, растерянная.
— Что это за слова? — недоумевали музыканты.
— Что за песня?
— Чей язык?
Когда же они опять принялись дуть в свои золотые трубы, снова родилась эта странная музыка и медленно поплыла над публикой, которая теперь громко разговаривала, поднимаясь со своих мест.
— Что с тобой? — спрашивали друг друга музыканты.
— Что за мелодию ты играл?
— А ты сам что играл?
Женщина расплакалась и убежала с эстрады. Публика покинула амфитеатр. Повсюду, во всех смятенных марсианских городах, происходило одно и то же. Холод объял их, точно с неба пал белый снег.
В темных аллеях под факелами дети пели:
«…Пришла, а шкаф уже пустой, Остался песик с носом!»
— Дети! — раздавались голоса. — Что это за песенка? Где вы ее выучили?
— Она просто пришла нам в голову, ни с того ни с сего. Какие-то непонятные слова!
Захлопали двери. Улицы опустели. Над голубыми холмами взошла зеленая звезда.
На всей ночной стороне Марса мужчины просыпались от того, что лежавшие рядом возлюбленные напевали во мраке.
— Что это за мелодия?
В тысячах жилищ среди ночи женщины просыпались, обливаясь слезами, и приходилось их утешать:
— Ну успокойся, успокойся же. Спи. Ну, что случилось? Дурной сон?
— Завтра произойдет что-то ужасное.
— Ничего не может произойти, у нас все в порядке.
Судорожное всхлипывание.
— Я чувствую, это надвигается все ближе, ближе, ближе!..
— С нами ничего не может случиться. Полно! Спи. Спи…
Тихо на предутреннем Марсе, тихо, как в черном студеном колодце, и свет звезд на воде каналов, и в каждой комнате дыхание свернувшихся калачиком детей с зажатыми в кулачках золотыми пауками, и возлюбленные спят рука в руке, луны закатились, погашены факелы, и безлюдны каменные амфитеатры.
И лишь один-единственный звук, перед самым рассветом: где-то в дальнем конце пустынной улицы одиноко шагал во тьме ночной сторож, напевая странную, незнакомую песенку…
Август 1999. Земляне
Вот привязались — стучат и стучат!
Миссис Ттт сердито распахнула дверь.
— Ну, в чем дело?
— Вы говорите по-английски? — Человек, стоявший у входа, опешил.
— Говорю, как умею, — ответила она.
— Чистейший английский язык!
Человек был одет в какую-то форму. За ним стояли еще трое; все они были заметно взволнованы — сияющие, измазанные с головы до ног.
— Что вам угодно? — резко спросила миссис Ттт.
— Вы — марсианка! — Человек улыбался. — Это слово вам, конечно, незнакомо. Так говорят у нас, на Земле. — Он кивнул на своих спутников. — Мы с Земли. Я — капитан Уильямс. Мы всего час назад сели на Марсе. Вот прибыли. Вторая экспедиция! До нас была Первая экспедиция, но ее судьба нам неизвестна. Так или иначе, мы прилетели. И вы — первый житель Марса, которого мы встретили!
— Марсианка? — Брови ее взметнулись.
— Я хочу сказать, что вы живете на четвертой от Солнца планете. Точно?
— Элементарная истина, — фыркнула она, меряя их взглядом.
— А мы, — он прижал к груди свою пухлую розовую руку, — мы с Земли. Верно, ребята?
— Так точно, капитан! — откликнулся хор.
— Это планета Тирр, — сказала она, — если вам угодно знать ее настоящее имя.
— Тирр, Тирр. — Капитан устало рассмеялся. — Чудесное название! Но скажите же, добрая женщина, как объяснить, что вы так великолепно говорите по-английски?
— Я не говорю, — ответила она, — я думаю. Телепатия. Всего хорошего!
И она хлопнула дверью.
Мгновение спустя этот ужасный человек уже снова стучал.
Она распахнула дверь.
— Ну, что еще? — спросила она.
Он стоял на том же месте и силился улыбнуться, но уже без прежней уверенности. Он протянул к ней руки.
— Мне кажется, вы не совсем поняли…
— Чего? — отрезала она.
Его глаза округлились от изумления.
— Мы прилетели с Земли!
— Мне некогда, — сказала она. — У меня сегодня куча дел — обед, уборка, шитье, всякая всячина… Вам, вероятно, нужен мистер Ттт, так он наверху, в своем кабинете.
— Да, да, — озадаченно произнес человек с Земли, моргая. — Ради бога, позовите мистера Ттт.
— Он занят. — И она снова захлопнула дверь.
На сей раз стук был уж совсем неприличным.
— Знаете что! — вскричал человек, едва дверь распахнулась. Он ворвался в прихожую, словно решил взять неожиданностью. — Так не принимают гостей!
— Мой чистый пол! — возмутилась она. — Грязь! Убирайтесь прочь! Если хотите войти в мой дом, сперва почистите обувь.
Человек испуганно посмотрел на свои грязные башмаки.
— Сейчас не время придираться к пустякам, — решительно заявил он. — Такое событие! Его нужно отпраздновать!
