Гораций Голд - Вопрос формы
— Можете убедиться, Тальбот. — Сказал Мосс старику.
— Снимите его с кровати и заставьте действовать так, как он должен действовать согласно вашим словам, — ответил старик, взволнованно теребя трость.
Мосс сдернул человека с кровати и рывком поставил его на ноги. Секунду он простоял без помощи, потом рухнул на четвереньки и уставился на Вуда.
Чтобы узнать лицо перед собой, Вуду потребовалась минута, полная ошеломленного недоумения. Он видел его каждый день всю свою жизнь, но никогда не видел так… обособленно. Круглые, пустые глаза, расслабленные мышцы, идиотское выражение…
Но это же его собственное лицо! Вуда охватила паника. Он посмотрел на свое тело, пытаясь зацепить взглядом как можно больше. Из его плеч росли две волосатые ноги, прочно упирающиеся в пол собачьими лапами. Он неуверенно заковылял к Моссу.
— Что вы со мной сделали? — заорал он, но вместо крика из его горла вырвался собачий лай. Доктор поманил своих спутников к двери. Вуд почувствовал, как у него ощерились клыки. Кларенс и Тальбот уже вышли из комнаты. Мосс, напрягшись, стоял в двери, держа руку на дверной ручке. Его ледяные и неподвижные глаза пристально следили за Вудом. Как только тот прыгнул, он захлопнул дверь и Вуд врезался в нее плечом.
— Он понимает, что произошло, — послышался за стеной голос Мосса.
Мосс был не совсем прав. Вуд понимал, что что-то случилось, но отказывался верить, что лицо стоящего перед ним на четвереньках и тупо вперившего в него взгляд человека, было его собственным лицом. И, тем не менее, он не мог не узнать его. А сам он, Вуд, стоял на четырех собачьих лапах.
Невероятно! Гипноз? Но, повернув голову, он видел свое собственное тело, застывшее на четвереньках, как будто оно не могло подняться на ноги.
Он оказался вне своего собственного тела. Это очевидно. Каким-то образом его оттуда извлекли. Наркотиками или гипнозом Мосс поместил его в тело собаки. Он должен вернуться в свое собственное тело. Но как? Как возвращаются в свое собственное тело?
Мысли его заметались. Рассеянно он услышал своими острыми собачьими ушами, как те трое вошли в соседнюю комнату. Мозг сковал леденящий страх. Его собственное человеческое тело было непроницаемо, герметически закрыто для него.
Из соседней комнаты донесся скрип мебели. Тальбот перестал нервно постукивать тростью.
— Это должно убедить даже вас, Тальбот, — раздался голос Мосса. — Я поменял им личности без малейшего ущерба разуму.
Вуд вздрогнул. Эти слова означали… а нет, абсурд! И, тем не менее, они действительно объясняли, почему его тело стояло на четвереньках, а не на ногах. Они означали, что внутри его тела находится колли!
— Допустим, что с этим вопросом все в порядке, — услышал он голос Тальбота. — Но как насчет самой операции? Не больно это, пересаживать мозги из одного черепа в другой?
— Их нельзя пересаживать из одного черепа в другой, — ответил Мосс. В его голосе появились еле заметные нотки раздражения. — Размеры разные, да и нет необходимости пересаживать весь мозг целиком. В самой глубине мозга надежно спрятано таинственное маленькое тело — менее четверти дюйма в диаметре, — которое называется шишковидной железой. Некоторым образом эта железа контролирует личность. Когда-то она была третьим глазом.
— Была третьим глазом, а теперь контролирует личность? — воскликнул Тальбот.
— Почему же нет? Жабры наших предков-рыб превратились в евстахиеву трубу, которая контролирует чувство равновесия. О шишковидной железе не было известно практически ничего, до тех пор, пока я не разработал новый метод ее извлечения из-под мозга, а не через мозг. Когда я пересадил железу кролика крысе, а железу крысы кролику, то кролик вел себя как крыса, а крыса — как кролик. Это эмпиризм: получается, но я не знаю как.
— Почему же тогда те трое вели себя как… Что там у вас за словечко?
— Кататоники. Видите ли, Тальбот, пересадки были абсолютно успешными, но все три раза я повторил одну и ту же ошибку, пока не понял в чем дело. Да, кстати говоря, снимите щелкопера из вашей газеты с этой опасной темы. Он подобрался довольно близко. Все трое вели себя почти как кататоники, если не считать отсутствия задержки слюноотделения, потому что я пересадил им железы крыс. Представьте себе, что получается, когда мозг крысы пытается управлять гигантским человеческим телом. Это вне его возможностей. Мозг просто сдается, отказывает. Но разница между телом собаки и телом человека не так велика. Собака обескуражена, но пытается управлять своим новым телом.
— Операция очень болезненна? — спросил Тальбот.
— Ни малейшей боли. Разрез незначительный и быстро заживает. Быстрота восстановления сознания очевидна: Вуда и собаку я оперировал прошлой ночью.
Сознание Вуда в черепной коробке собаки отказывалось функционировать. Его личность насильственно и навсегда была отторгнута от его тела и втиснута в собачью шкуру. Он был абсолютно беспомощен; его возвращение в собственное тело целиком и полностью зависело от Мосса.
— Сколько вы хотите? — осторожно поинтересовался Тальбот.
— Пять миллионов.
— Я дам вам пятьдесят тысяч наличными, — ответил надтреснутый голос старика.
— За то, чтобы обменять ваше умирающее тело на юное, сильное и здоровое? — спросил Мосс, подчеркивая каждое слово. — Цена пять миллионов.
— Я дам вам семьдесят пять тысяч, — сказал Тальбот. — Собрать пять миллионов невозможно. Это вне вопроса. Все мои средства вложены в мои… в мои синдикаты. Большую часть прибыли мне приходится расходовать на выплату зарплаты, на оборот и на закупку оборудования. Откуда я вам наберу пять миллионов наличными?
— А я этого и не хочу, — сказал Мосс с легкой насмешкой в голосе.
Тальбот вышел из себя.
— Чего же вы тогда хотите?
— Проценты с пяти миллионов составляют ровно половину ваших доходов. Короче, говоря вашим же деловым языком, я намерен влезть в ваш подпольный бизнес.
Вуд услышал возмущенный вздох старика.
— Не выйдет! — выплюнул он. — Даю вам восемьдесят тысяч. Это вся наличность, которую я могу собрать.
— Не валяйте дурака, Тальбот, — сказал Мосс с леденящим спокойствием. — Мне не нужны деньги, чтобы перебирать их в руках. Мне нужен большой и обеспеченный доход, достаточный для проведения моих экспериментов без осушения больничных фондов, которых мне все равно не хватает. Если бы этот эксперимент меня не интересовал, я никогда не взялся бы за него и за пять миллионов, как бы они ни были мне нужны.
— Восемьдесят тысяч, — повторил Тальбот.
— Ну и держитесь за ваши деньги, пока не сгниете вместе с ними. Сколько вам там осталось с вашей прогрессирующей грудной жабой? Около шести месяцев, не больше.
