Генри Каттнер - Авессалом
Авессалом промолчал.
Локк поднялся наверх. Он прикоснулся к рычажку на шифоньерке, порылся в выдвинувшемся ящике и извлек эластичный ремень. Он пропустил прохладную, глянцевитую полосу сквозь пальцы. Потом снова вошел в гравилифт.
Теперь губы у него были белы и бескровны.
У двери столовой он остановился, сжимая в руке ремень. Авсессалом не сдвинулся с места, но рядом с мальчиком стояла Эбигейл.
- Ступайте прочь, сестра Шулер, - приказал Локк.
- Не смейте его бить, - ответила Эбигейл, вскинув голову и поджав губы.
- Прочь!
- Не уйду. Я все слышала. И каждое его слово - истина.
- Прочь, говорю! - взревел Локк.
Он рванулся вперед, на ходу разматывая ремень. Тут нервы Авессалома сдали. Он в ужасе вскрикнул и слепо метнулся прочь в поисках убежища, которого здесь не было.
Локк устремился за ним.
Эбигейл схватила каминную решетку и швырнула ее в ноги Локку. Теряя равновесие, тот выкрикнул что-то невнятное. Потом взметнул одеревеневшие руки и тяжело грохнулся об пол.
Головой он ударился об угол стула и затих, недвижим.
Эбигейл и Авессалом переглянулись поверх распростертого тела. Внезапно женщина упала на колени и расплакалась.
- Я его убила, - прорыдала она. - Убила... но я ведь не могла допустить, чтобы он тебя тронул, Авессалом!
Не могла!
Мальчик прикусил губу. Он медленно подошел к отцу, осмотрел его.
- Он жив.
Эбигейл судорожно, взахлеб перевела дыхание.
- Иди наверх, Эби, - сказал Авессалом, нахмурясь. - Я сам окажу ему первую помощь. Я умею.
- Нельзя...
- Пожалуйста, Эби, - упрашивал он. - Ты упадешь в обморок и вообще, мало ли что... Ступай, приляг. Право же, ничего страшного.
Наконец она села в лифт. Авессалом, задумчиво посмотрев на отца, подошел к видеоэкрану.
Он вызвал Денверские ясли. Вкратце обрисовал положение.
- Что теперь делать, Малколм?
- Не отходи. - Наступила пауза. На экране появилось другое мальчишечье лицо.
- Сделай вот что, - раздался уверенный, тонкий голосок и последовали сложные инструкции. - Ты хорошо понял, Авессалом?
- Все понял. Ему не повредит?
- Останется в живых. Психически он все равно неполноценен. Это даст ему совершенно иной уклон, безопасный для тебя. Так называемая проекция вовне. Все его желания, чувства и прочее примут конкретную форму и сосредоточатся на тебе. Удовольствие он будет получать только от твоих поступков, но потеряет над тобой власть. Ты ведь знаешь психодинамическую формулу его мозга. Обработай в основном лобные доли. Поосторожнее с извилиной Брока. Потеря памяти нежелательна. Надо его обезвредить, только и всего. Замять убийство будет трудновато. Да и навряд ли оно тебе нужно.
- Не нужно, - сказал Авессалом. - Он... он мой отец.
- Ладно, - закончил детский голос. - Не выключай. Я понаблюдаю и, если надо будет, помогу.
Авессалом повернулся к отцу, без сознания лежащему на полу.
Мир давно стал призрачным. Локк к этому привык. Он по-прежему справлялся с повседневными делами, а значит, никоим образом не был сумасшедшим.
Но он никому не мог рассказать всей правды. Мешал психический блок. Изо дня в день Локк шел в университет, преподавал студентам психодинамику, возвращался домой, обедал и ждал, надеясь, что Авессалом свяжется с ним по видеофону.
А когда Авессалом звонил, то иногда снисходил до рассказов о том, что он делает в Баха-Калифорнии. Что прошел. Чего достиг. Локка волновали эти известия. Только они его и волновали. Проекция осуществилась полностью.
Авессалом редко забывал подать весточку. Он был хорошим сыном. Он звонил ежедневно, хотя иной раз и комкал разговор, когда его ждала неотложная работа. Но ведь Джоэл Локк всегда мог перелистывать огромные альбомы, заполненные газетными вырезками об Авессаломе и фотоснимками Авессалома. Кроме того, он писал биографию Авессалома.
В остальном же он обитал в призрачном мире, а во плоти и крови, с сознанием своего счастья жил лишь в те минуты, когда на видеоэкране появлялось лицо Авессалома. Однако он ничего не забыл. Он ненавидел Авессалома, ненавидел постылые неразрывные узы, навеки приковавшие его к плоти от плоти своей... Но только плоть эта не совсем от его плоти, в лестнице новой мутации она - следующая ступенька.
В сумерках нереальности, разложив альбомы, перед видеофоном, стоящим наготове рядом с его креслом - только для переговоров с сыном, Джоэл Локк лелеял свою ненависть и испытывал тихое, тайное удовлетворение.
Придет день - у Авессалома тоже будет сын. Придет день. Придет день.
