Кир Булычев - Витийствующий дьявол
– Сколько?
– Чего сколько?
– Сколько за спасибо хочешь?
– Да ничего я не хочу. Я к тебе как человек шел. Вижу, расписка, человек в лапы дьяволу загремел. Надо освобождать. Мы же все люди.
– Ты комсомолец, что ли?
– Нет.
– Так запросто хотел отдать?
– Ну сколько тебе повторять, дубина!
– И не из органов?
– Слушай, выпусти ты меня.
– А бумажку отдашь?
– На что мне сдалась твоя бумажка!
– Тогда суй ее под дверь.
– А выпустишь?
– На что ты мне?
Сашок уже перестал бояться и сообразил, что он Спикухиным обижен.
– Нет, – сказал он. – Ты меня обидел.
– Я извинюсь.
– Нет, все равно обидел.
– Тогда скажи: сколько?
Сашок встал перед дилеммой. Благородство, конечно, в нем еще жило, но хотелось наказать этого жлоба. А на сколько? Сколько стоит в наши дни бессмертная душа?
– Полсотни, – сказал Сашок.
– Четвертак, – отозвался из-за двери Спикухин.
– Тридцать, – сказал Сашок.
За дверью зашуршало, потом в щели появились три красные купюры. Въехали к ногам Сашка и замерли. Сашок сразу пожалел, что не попросил тысячу рублей. Но слово есть слово. Он выпрямился, открыл дверь и отдал Спикухину расписку.
Спикухин был добрый. Он сказал, складывая расписку и запрятывая ее в кулак:
– Дурак. Я бы тебе за нее тысячу дал.
– Ни к чему мне твоя тысяча. Я же так бы ее отдал, а ты выступать начал.
– Нервы, – сказал Спикухин. – Нервы у меня. Пошли на кухню, примем по маленькой.
– Пошли, – сказал Сашок.
Они сели за белый стол. Кухня была фирменная, импортная. Спикухин положил расписку в морозильник, а из холодильника вынул бутылку, колбасу-сервелат, нарезанную на тарелочке. Из шкафа извлек два фужера. Разлил.
– За знакомство, – сказал Спикухин. – Напугал ты меня. Я думал – из органов.
– Нет, – сказал Сашок, – Я не из органов. Я случайно нашел. Думаю – надо помочь хорошему человеку.
– Помогать надо, – согласился Спикухин, еще налил. – А я решил, что ты из органов. Вернее, нет, сначала я думал, что ты – сам товарищ Д. Только в другой форме. А потом вижу: наверное, из органов. А ты не знаешь, где я работаю, – значит, не из органов. Сечешь?
– Просек, – сказал Сашок. – Я тебе ее для этого и нес. Сначала думал – сам сожгу, а потом думаю – нет, надо, чтобы ты сам.
– Зачем жечь? – не понял Спикухин.
– Чтобы душу спасти.
– Ты мне про душу не надо, – сказал Спикухин. Он налил еще. Выпили. Заели колбасой. – Человек мне помог, я его подвести не могу.
– Кто помог?
– Товарищ Д.
– Как же он мог тебе помочь, если душу за это взял?
– А ты не знаешь ситуацию, помолчи.
Выпили. Заели колбаской.
– Ты мне расскажи. Я как могила, – сказал Сашок.
– Не продашь?
– Если бы хотел, – сказал Сашок гордо, – чего бы к тебе пошел?
– Сашок, а ты мне нравишься, – сказал Спикухин.
– Ты, Эдик, тоже правильный человек, – сказал Сашок.
– Бывают ошибки в жизни, – признался Спикухин. – Кто не застрахован?
– Это точно.
– У меня ревизия. С такого верху, что тебе и не снилось. Всё. Кранты. Не отмажешься – «десятка» светит с конфискацией. Тебе это понятно?
– Мне это понятно.
Выпили. Закусили колбаской.
– Они уже в бухгалтерии. Бухгалтера выводят. Ясно? Через пять минут будут у меня в кабинете. Куда побежишь? И тут входит он. Я по глазам понял, что он.
– Кто он?
– Товарищ Д. И говорит: «Времени, – говорит, – у тебя, Спикухин, нету. Секунды тикают. Возьмут тебя под белы ручки как пить дать. Есть выход. Продавай мне душу. Ревизию уведу».
– И ты поверил?
– Я сначала в переносном смысле поверил. Но у него взгляд. И вынимает он тонкий такой ножичек. «Давай, – говорит, – палец. А за дверью голоса. Вот я и написал.
– И что дальше?
– А дальше… Дальше – ревизия уехала.
– А может, она просто так уехала?
– Не просто так. Я с ним беседу имел. Он мне обещал – ни одна ревизия не тронет.
– И что?
– Вокруг берут. Меня не трогают.
– А не страшно?
– Теперь не так страшно. Сначала опасался. Теперь нет.
– А душа?
– Слушай, Сашок, а у человека есть душа? Я в последнее время книжки стал читать. Библиотечку атеиста. В основном отрицают.
– Может, все-таки сожжешь на всякий случай?
– И завтра ревизия? Я же, Сашок, за последний год сильно осмелел.
– Значит, не будешь?
– При первой же возможности ему верну. Кое-какие дела закончу и верну.
– А у тебя связь с ним есть?
– Сашок, хоть ты мне и друг, не все тебе могу сказать. Не все. Ты спешишь?
Сашок понял намек. Спикухин проводил его до двери. Глядел вслед через цепочку, потом, когда Сашок спустился на полпролета, крикнул:
– Дурачье ты, Сашок! Ты бы с меня тысяч пять мог взять.
– Не нужны мне твои тысячи…
У него от этой встречи, хоть она и кончилась вроде бы по-дружески, остался неприятный осадок.
«Ничего, – сказал он себе, сидя на бульваре и кушая мороженое, чтобы прочистить мозги. – Спикухин человек дрянной. И даже неизвестно, бывает ли у такого душа. А может, другие люди будут счастливы? Не все же на свете такие?» Сашок понял, что благородство в нем еще не истощилось. И поехал на такси, раз уж деньги есть, по второму адресу.
Ивановой Дарьи Павловны дома не оказалось.
Сашка встретил мужчина, видно, ее муж, человек понурый, все вниз – и нос, и уголки губ, и щеки, только уши торчком. Но вежливый.
– Дарья Павловна, – сказал он, – скоро вернется от косметички. Если вы будете так любезны, вы можете подождать ее возвращения.
Квартира, куда попал Сашок, была невелика и тесно заставлена вещами, в основном антикварного характера. А муж Дарьи Павловны совершенно к этим вещам не подходил, хотя был одет чисто, аккуратно. Сашок сразу понял, что в этой комнате хозяин не муж. В углу, за диваном и большим торшером, сделанным из березового полена, был столик на витых ножках. На столике лежали бумаги и пишущая машинка, совсем маленькая.
– Хотите чаю? – спросил муж.
– Нет, – сказал Сашок и сел на старинный диван, узкий и неудобный, но сразу видно – дорогой.
Муж постоял, поглядел на Сашка, не мог придумать, что с ним положено делать, подошел к своему столику, полистал бумажки, потом вернулся к Сашку, сел напротив на неудобный древний стул и спросил:
– Вы по делу?
Было ясно, что он занят собственными мыслями, и Сашок ему неинтересен.
– По делу, – сказал Сашок. – А ваша жена что делает?
– Делает? – Муж пожал плечами. – Вы курите? Курите, не стесняйтесь. Вот пепельница. А вы давно знаете Дашу? Дарью Павловну?
– Нет, – говорит Сашок. – Я же по делу.
– Конечно, вы говорили.
Они посидели, помолчали.
– Сумасшедший дом, – сказал муж. Он подошел к телефону, набрал номер. Дождался ответа, но тут же повесил трубку.
