Павел Гашев - Планеты Магды
Скрипя сердцем, пришлось оставить мотоцикл у крайней покосившейся избы, где проживал дед-боровик.
Ждать больше нечего! Схема мельницы «грела» нагрудный карман рубашки и торопила в дорогу.
Любопытные лица в окошках исчезли. Кот больше никого не интересовал. Хотя на деревенских подобное поведение не очень-то и похоже.
Чувствовалась во всем этом какая-то засада… Дешевый подвох!
Тропинка оказалась узкой, но хорошо натоптанной. Блондинка врала! Петляя среди корявых высоченных елей, Кот ощущал, что все ближе становится к исполнению долгожданной мечты.
Заблудиться в здешних местах не представлялось возможным: тропинка шла вдоль извилистой речушки с редкими темными омутами, в которых била хвостами большая хищная рыба. Беспощадно зудели комары и слепни. Солнце с трудом пробивалось сквозь верхушки разлапистых елей. От избытка кислорода слегка кружилась голова. Такой воздух - «отрава» для истинного горожанина!
Лес внезапно расступился, и показалась небольшая, заросшая густой травой поляна. Её когда-то десятилетиями старательно выкашивали, и теперь почти селекционная поверхность зеленой глади равномерно покачивалась от слабого ветерка. Поиски закончились.
Мельница оказалась невысокой рубленой избушкой с черным железным колесом в рост человека. От реки до избушки и обратно шел неширокий, но глубокий канал, вымощенный обычными, поросшими зеленым мхом булыжниками. Воды в нем не было, потому что старые проржавевшие вороты шлюзов по обеим его сторонам перекрывали вход течению беспокойной лесной речушки. Конструкция шлюзов, как показалось Коту, была весьма своеобразной, рассчитанной на очень-очень сильных людей.
Бревна мельницы не сгнили, и само строение с одним окном посредине даже не покосилось. И это удивило, потому что могучее железо воротов проржавело основательно. Да и судя по непривычной глазу манере исполнения, местный плотник рубил мельницу лет сто назад. Не меньше!
За избушкой, ближе к густому, дремучему лесу, из-за высокой травы виднелся серый, здорово подгнивший колодезный сруб.
Никита недоверчиво хмыкнул: река находилась ближе к мельнице, чем колодец. Раньше бы на подобное не обратил внимания, но теперь всё в этом сказочно-загадочном месте вызывало подозрения и наводило на мысли. Еще и предупреждение высокомерной девчонки!
Входной водный шлюз можно было попробовать открыть. Никита дернул проржавевший ворот – тот скрипнул, но не шелохнулся. Стоило попробовать подналечь изо всех сил.
И в этот момент подумалось, что что-то не так, что-то противоречит выученной наизусть схеме.
Со злости Кот сплюнул под ноги: если запустить воду, то колесо станет вращаться по часовой стрелке! А нужно, чтобы против!
Пришла и запоздалая мысль о том, что, может быть, это совсем не та мельница.
Вокруг крепкой еще избушки всё заросло непримятой травой и низким цепким кустарником. Никто сюда несколько дней точно не наведывался.
Подгибая под себя охапки густой растительности, Кот добрался до тяжеленной дубовой двери, висевшей на огромных кованых петлях. С силой дернул за железную скобу, но дверь даже не шелохнулась, хотя никаких замков снаружи не видно, будто изнутри ее закрыли на засов.
Единственное окно в избушке оказалось слишком маленьким для того, чтобы через него мог пробраться вовнутрь взрослый человек. Если только пятилетний сорванец!
Возможно, мельник чего-то боялся, держал здесь от кого-то оборону. И, похоже, его скелет остался внутри деревянного «склепа».
К тому же существовало еще одно «но», противоречащее схеме на пожелтевшем листке. Лучи палящего полуденного солнца не попадали в единственное окно (согласно плану должны были), а за маленьким мутным от грязи стеклом вообще ничего не виднелось.
Согласно элементарной логике лишь на закате светило могло дотянуться до этой стороны избушки. Видно, кто-то из древних плотников очень «хотел», чтобы Никита досидел здесь до темноты.
К тому же внезапно возникло неприятное, скребущее нервы ощущение, что за мельницей следят.
Кот резко обернулся: чья-то пригнувшаяся человеческая тень мелькнула и исчезла за высоченной елью, раскинувшей свои мохнатые лапы у самого начала лесной тропинки. И тут же сорока, громко захлопав крыльями, слетела с соседнего дерева.
Конечно, напугавший ее человек мог быть одним из любопытных деревенских жителей. Но всё-таки… дело это начиналось с трёх трупов в кабаке!
***Кот решил вернуться. Мыслей, как проникнуть внутрь мельницы, все равно не появилось. К тому же стоило закупить продовольствие и позаботиться о ночлеге.
До деревни Кот мчался: шестое чувство подстегивало все сильнее и сильнее. И недаром!
Как только тропинка закончилась и из-за деревьев показалась первая хата старика-боровика, внутреннее беспокойство стало понятным.
От наглости местных «крестьян» на мгновение утратился дар речи! На том месте, где совсем недавно стоял мотоцикл, осталась лишь примятая трава и засохшая (демонстративная!) кучка коровьего помета.
Наверное, это был вызов? А может быть, что-то другое…
Ведь только по лесным дорогам до Железницы Кот добирался километров шестьдесят. И из этого лесного тупика на своих двоих просто так не уйдешь. Кто-то из «деревенских» хотел задержать здесь непрошеного гостя. Для чего?
Глава 3
Как Никита ни стучал по шаткой двери хаты старика-боровика, так никто в ответ на барабанную дробь кулаков и не откликнулся. И само собой возникло желание пройтись по другим избам, опросить, так сказать, с пристрастием свидетелей преступления.
Делать этого не пришлось! Возле крыльца единственного заброшенного дома в деревне, над невысокою, посеревшей от пыли травою обочины, возвышалась груда металла и пластика знакомого красного цвета, под которою и были погребены два колеса.
Опознать запчасти от родного мотоцикла не составило труда. Выходит, воровства как такового не произошло. К спрятавшемуся врагу не подкопаешься! Но не было ключей для сборки. А значит, металлом у собственных ног оставался металлоломом и ничем больше.
Интересно и то, что местный «механик» бросил кучу запчастей возле заброшенного дома. Коту, видимо, определили конкретное место жительства!
Внутри всё еще крепкой избушки, состоявшей из двух комнат и крошечной кухни, оказалась ржавая железная кровать с панцирной сеткой. На этом цивилизация навязанного «обиталища» заканчивалась.
