Чарльз Шеффилд - Холоднее льда
«Тысячу тонн! Вот спасибо, Джон Перри! Я прекрасно бы обошлась без такой информации!» Нелл оглядела прозрачный шар погружаемого аппарата, похожий на аквариум для золотых рыбок. На поверхности трехметровая сфера «Капли» выглядела достаточно солидной; здесь же она казалась нелепой и хрупкой, как мыльный пузырь. Если этот пузырь при таком чудовищном наружном давлении лопнет...
Нелл ощутила некоторый дискомфорт в области мочевого пузыря и оттолкнула все эти сведения куда-то на задворки своего разума.
«Он что, собирается всю дорогу излагать эту чертову статистику? Никто ни на Земле, ни где-то еще никогда в жизни не захочет все это смотреть. Черт тебя побери, Глин Сефарис! Посулил мне «быстрое и легкое» задание, и я, как последняя дура, согласилась прибыть неподготовленной. А в итоге вот что получила! И, кстати, лучше бы будет вырезать все это самой, прежде чем Глин бросит свой редакторский взор».
Вообще-то поначалу это был просто фокус для вечеринок, который со временем стал профессиональным занятием. Нелл могла продолжать свои комментарии типа «поток сознания» для субвокального диктофона, вставленного в ее гортань, — и при этом отслеживать и направлять курс видеопрограммы. Окончательное шоу станет смесью речевых и субвокальных комментариев. Постоянно действующие разметчики времени на камерах и диктофонах обеспечивали Нелл отсутствие всяких сложностей при координировании, редактировании и совмещении разных дорожек.
Пока она размышляла об этом, Джон Перри свернул свою сводку статистики и уже двигался дальше.
— ...и только тогда я начну использовать наши огни. Мы могли бы сделать это сейчас — энергии у нас достаточно, — но это не имеет смысла, потому что единственное, что мы, скорее всего, увидим по пути, это несколько глубоководных рыбин, и все они будут представлять собой хорошо известные виды.
— Вряд ли они так уж хорошо известны мне или нашим зрителям, доктор Перри. — Нелл задействовала главный микрофон. Гвоздем шоу должен был стать рассказ о гидротермальных отдушинах морского дна и формах жизни вокруг них, однако этот самый гвоздь мог стать попросту бесполезен, если зрители выключат свои экраны, прежде чем они с Перри туда доберутся. — Можем мы все-таки посмотреть?
Перри пожал плечами и снова повернулся к панели управления. Нелл наблюдала, как его пальцы мгновенно набирают точную последовательность клавиш.
«Какие красивые руки. Надо непременно позаботиться о том, чтобы мы их почаще показывали. Также чудесный сексуальный голос, если бы только вдохнуть в него чуть больше жизни. Говорит твердо, без сантиментов. Надо бы посмотреть его возраст, когда вернемся, — скорее всего, где-то между двадцатью восемью и тридцатью. И происхождение тоже надо проверить. Я о нем почти ничего не знаю. Как давно он уже в этого глубоководного дайвера играет?»
Тьма вокруг них внезапно осветилась тремя широкими лучами зеленого света, причем каждый начинался в двадцати метрах от «Капли» и указывал в ее сторону.
— Свободноплавающие источники света, — пояснил Перри, предчувствуя вопрос Нелл. — Или, если короче, плывуны. В полметра длиной, два киловатта непрерывного холодного света — или пульсируют на одном мегаватте. У нас их полдюжины. При погружении они крепятся к основанию «Капли», но их можно отпустить и управлять ими отсюда.
— А почему не просто сияющие лучи из погружаемого аппарата?
— Слишком много обратного рассеяния. Свет, который отражается в нашу сторону от идущего наружу луча, испортит всю картинку. Лучше выпустить плывуны и светить вот так.
— Они радиоуправляемые?
Джон Перри бросил на нее взгляд, который можно было бы считать довольным, не будь в нем толики пренебрежения. Он тоже знал, что Нелл прислали сюда плохо проинструктированной.
— От радио под водой никакого толка. Лазеры бы подошли, но сфокусированные ультразвуковые источники лучше. Они дальше берут и не создают помех для картинки.
«Которая в данный момент ничего из себя не представляет. — Нелл уставилась на три пустых конуса яркого света. — Даже ни намека на какую-нибудь рыбину. Поразительно, я все везде вижу. «Капля» пропускает свет абсолютно отовсюду. Даже сиденья прозрачные».
— Прогресс в развитии керамических материалов после войны, мисс Коттер. — Перри с довольным видом похлопал по прозрачному шару, когда они еще только садились. — Мы можем сделать все в погружаемом аппарате прозрачным, как лучшее стекло... кроме команды, разумеется. Над этим мы еще только работаем. — Шутка, поняла Нелл. — И этот материал так крепок, что «Капля» может спуститься в самую глубокую часть Марианской впадины.
Куда они, слава Богу, не направлялись. Гидротермальные отдушины лежали на том уровне, который Джон Перри описал как «умеренную» глубину, всего в пару тысяч метров.
«А это означает, что мы погружаемся в океан более чем на милю. Две тысячи тонн давления на каждый квадратный метр корпуса. Раздавит там эту рождественскую игрушку так, что ее смятой оболочки никто уже и не найдет. Или ее содержимого. Черт, как же я ненавижу это глубокое море — и раньше я никогда его не знала. Думала, это как в ванную сходить. Надеюсь, я хоть штаны не намочу (и это тоже убрать сразу же, как только вернусь)».
Они по-прежнему погружались сквозь холодные безжизненные воды. Джон Перри поставил плывуны на автопилот, и теперь лучи их прожекторов создавали зеленые конусы, пропадая в отдалении. Где-то слева Нелл наконец заприметила намек на движение. Что-то темное, смутное — какая-то дымка на самом пределе видимости.
— Доктор Перри, я вижу, как там плывет какой-то большой объект. С вашей стороны.
Но он мотал головой.
— Не плывет. Это первый признак того, на что мы спустились взглянуть. Вы видите верхушку клуба от дымаря. Посмотрите на температуру воды.
Нелл — и камера — посмотрели на приборы. Вода была восемь градусов выше нуля — теплее, чем следовало. Они погружались в регион гидротермальной отдушины. Клубящийся сгусток более темной воды — подобный всплывающему вверх маслу — служил первым признаком близости отдушины.
Джон Перри, похоже, очень хорошо слушал, когда Нелл инструктировала его перед погружением. Теперь он без всякого намека с ее стороны подобрал подсказку.
— Начиная с данной отметки, вода по мере нашего погружения будет становиться все горячее и горячее — до самой входной трубы в Печной Котел — трещину в ложе океана, ведущую прямиком к раскаленным недрам Земли. Откровенно говоря, это новейшая и самая горячая из всех известных отдушин. Те, что на Галапагосском гребне, глубже; кроме того, они дольше изучались: Ложе Мидии и Розовый Цветник, Печеный Клем и Сад Эдема. Однако температура даже самых горячих из них, так называемых «черных дымарей», не превышает трехсот пятидесяти градусов по Цельсию. А в этом Печном Котле температура доходит до четырехсот двадцати градусов с лишним. «Сверхчерный дымарь». Если бы не давление на этой глубине, здесь был бы просто перегретый пар...
