Николай Чадович - Гвоздь в башке
– Стеснялась, значит, – Астерий передернул своими могучими плечами. – И напрасно… Стесняться нужно не нам, богоизбранным минотаврам, а вам, обезьяньим отродьям. Ваши дни сочтены! Скоро над миром воцарится совсем другая раса!
Страсть, сквозившая в каждом слове этого, в общем-то, спорного заявления, не оставляла никаких сомнений в том, какую именно расу он имеет в виду.
– Куда же тогда деваться людям? – с легкой иронией поинтересовался я.
– А куда они девались прежде? Где пеласги, некогда заселявшие всю Грецию? Их истребили минии. А где минии? Об этом нужно спросить ахейцев, ныне попирающих их могилы. Так было всегда! Каждый новый завоеватель под корень уничтожал своих предшественников. И это при том, что все вы люди, единое племя. Минотавры совсем другие. Мы более сильные, сообразительные, живучие. Вместе нам не ужиться, как крысам не ужиться с мышами.
– Вдвоем с сестрой вы решили осилить все человечество? – с сомнением произнес я.
– Почему вдвоем? Ты не задумывался над тем, почему Крит требует дань не золотом, а девушками? Семь в год от Афин. Да столько же от Египта, Тира, Фригии, Эфиопии. Добавь сюда рабынь, которых доставляют на кносский рынок пираты. Да и наложниц-критянок в Лабиринте немало. Все ночи напролет я провожу в трудах праведных. Скоро детей у меня будет больше, чем у самого Зевса Прародителя. Мужчина вроде тебя давно протянул бы ноги, а я, как видишь, не унываю.
– Насчет детей ты, возможно, и прав. А вот по поводу внуков не обольщайся. У лошадей и ослов бывает потомство. Но оно, как правило, бесплодно. Если люди и минотавры действительно принадлежат к разным породам, то через сотню лет от вас не останется и следа.
– Надеюсь, что нас отличает только это, – он коснулся рукой груди и лба, а затем сделал неприличный жест. – Здесь же нет никакой разницы, в чем ты сам мог убедиться… Кстати, хочу тебя обрадовать. Ариадна понесла. И, скорее всего, от тебя.
Неважно, лгал он или нет. Но это был как раз тот вопрос, который я обсуждать не собирался. Поэтому и поспешил сменить тему.
– Скажи, а зачем тебе нужны мальчики? Для отвода глаз?
– В прежние времена на Крите просто не было прохода от волков, – он опять полуулыбнулся-полуоскалился. – Впоследствии всех их уничтожили пастухи, охранявшие свои стада. В этом им очень помогли специально обученные собаки. Улавливаешь мою мысль? Из мальчишек я воспитаю верных псов, которые будут беспощадно преследовать людей. Вот так-то, Тесей Эгеид.
Новый сюрприз! Откуда он узнал мое имя? Хотя что тут странного… У царя Миноса должны быть соглядатаи по всей Греции. Кроме того, мог проговориться кормчий «Делиаса». Как, бишь, его? Кажется, Ферекл Амарсид. То-то он пялился на меня всю дорогу, как лапиф на кентавра. Ладно, ничего страшного пока не случилось. Только не следует подавать вида, что я обеспокоен своим разоблачением. Спокойствие, только спокойствие…
– Разве мы уже где-то встречались? – я скорчил удивленную гримасу.
– А как же! Я имел удовольствие видеть тебя на последних марафонских играх. Ты тогда показал себя молодцом. Меня так и подмывало вызвать тебя на поединок. Но, к сожалению, я не имел права выдать себя.
Это точно, подумал я. Вот бы подивились афиняне, узрев такого урода! Могли и прикончить под горячую руку, как до этого прикончили его братца Андрогея, отличавшегося буйным нравом и непомерной гордыней.
Вслух же я произнес следующее:
– Что за беда! Поединок можно устроить и здесь. Было бы желание.
– Хочешь убить меня? – сразу оживился Астерий.
– С чего ты взял? – Ох, не люблю я лукавить, да только сейчас иначе нельзя.
– Нетрудно догадаться. Ради чего ты затесался в толпу несчастных мальчишек и девчонок? Собирался принести жертву Зевсу Критскому? Так ведь время вроде неурочное. Или тебе захотелось отведать молока божественной козы Амальтеи? Но она, увы, давно вознесена на небо. Никто не приглашал тебя сюда. А незваный гость всегда вызывает подозрение. Кроме того, я получил предсказание от Дельфийского оракула. Хочешь услышать его?
– Сначала скажи, о чем ты спрашивал оракула, – положение осложнялось с каждой минутой, и мне не оставалось ничего другого, как тянуть время.
– Сам понимаешь, что больше всего меня интересовала судьба потомков. Еще я хотел узнать, кого мне следует опасаться.
– И что тебе поведал оракул?
Астерий как будто только и ждал этого. Склонив башку набок, он продекламировал стишок, многозначительный и туманный, как и все творчество Дельфийских прорицателей (можно подумать, что их сочиняют не одурманенные бабы-истерички, а лукавый бог Мом, чьи советы еще никого не доводили до добра):
Сей свое семя и дальше,
Законный наследник Миноса.
Род твой повсюду заменит
Немощных исчадий золы.
Но опасайся двуличного гостя,
Избравшего путь Мнемозины.
Держат его под эгидой
Чужие, еще не рожденные боги.
Даже мне, далеко не новичку в этом мире, было трудно сразу разобраться в подобной зауми. Недаром, наверное, едят свой хлеб доморощенные мудрецы, подробно истолковывающие скрытый смысл Дельфийских пророчеств. Для этого мало иметь светлую голову. Для этого нужно здесь родиться.
Немного подумав, я сказал:
– Честно признаюсь, что не все из услышанного мне до конца понятно. Но в общем предсказание выглядит благоприятно.
– Как сказать! – возразил Астерий. – С одной стороны, оракул обнадеживает меня. «Дети золы», то есть люди, созданные Зевсом из праха испепеленных им титанов, должны уступить свое нынешнее место моим потомкам. Но это случится лишь при условии, что я не паду жертвой «двуличного гостя» – человека, выдающего себя за кого-то другого. Кроме всего прочего, ему доступен «путь Мнемозины». Это надо понимать так, что моему врагу дана способность проникать в память иных людей. А главное, ему покровительствуют боги далекого будущего, которым суждено прийти на смену олимпийцам.
Положение у меня было – хуже некуда. Однако я невольно зауважал Дельфийских предсказателей. Бывают у них иногда истинные озарения, ничего не скажешь. Про «путь Мнемозины» – это они в самую точку угодили. Вот только относительно нерожденных богов, держащих меня под эгидой, переборщили (хотя определенный смысл есть и в этих словах). Нет у меня сейчас иной защиты, кроме собственного разума и собственных рук.
Между тем Астерий, уже закончивший разъяснять потаенный смысл пророчества, вопросительно уставился на меня. Пришлось с самым невинным видом ответить:
– Похоже, ты принял меня за этого самого «двуличного гостя». Ответь, сын Миноса, что общего ты видишь между нами?
– Ты выдаешь себя за афинянина, но твое истинное прошлое скрыто мраком. Старый Эгей вовсе не отец тебе. Ты при помощи всяких хитрых уловок просто втерся ему в доверие.
