Роберт Хайнлайн - Они
— Это несправедливо. Это несправедливо. — Он больше обращался к себе, чем к ней. И потом. — Зачем ты пришла?
Она встала перед ним, полная достоинства, чего он никак не ожидал. Красоту ее детского личика испортили морщины и тени под глазами, но оно горело какой-то удивительной отвагой:
— Я люблю тебя, — тихо сказала она. — Ты можешь выгнать меня, но ты не заставишь меня разлюбить тебя и бросить в беде.
Он отвернулся от нее, не зная на что решиться. Неужели он действительно неправильно понимал ее? Неужели за этим барьером плоти и звуковых сигналов тот дух, который всегда стремился к нему? И то, что возлюбленные шепчут друг другу в темноте: «Ведь ты понимаешь меня, правда?».
— Да, любимая, я понимаю.
— Тогда все, что происходит с нами, не имеет значения, пока мы вместе и понимаем друг друга. — Слова, слова, глухо отскакивающие рикошетом от стен…
Нет, он не мог ошибаться! Проверить ее снова!
— Почему ты удерживала меня на этой работе в Омахе?
— Я не удерживала тебя. Я просто говорила, что нужно хорошо подумать, прежде чем…
— Не важно, не важно. — Нежные руки и дорогое лицо, всегда с удивительным упорством направляющие его на путь, которому он не хотел следовать. Всегда с наилучшими намерениями, но так, чтобы он никогда не совершал неразумных поступков, которые он сам никогда не считал неразумными. Быстрее, быстрее, торопись и с ангельским лицом делай все так, чтобы ни на минуту не остановиться и не подумать самому.
— Почему ты не хотела, чтобы я поднялся наверх? Она попыталась улыбнуться, хотя глаза ее уже наполнились слезами.
— Я не думала, что это имеет для тебя такое значение. Я не хотела, чтобы ушел наш поезд.
Это был незначительный эпизод. По какой-то причине, непонятной ему, он настаивал на том, чтобы пойти наверх в свой кабинет, когда они уже собирались отправиться на вокзал (они уезжали ненадолго в отпуск). Шел дождь, и она напомнила ему, что времени у них в обрез. Он удивил себя и ее, настаивая на том, что поднимется сейчас в свой кабинет. Он даже оттолкнул ее, когда она стала у него на пути. И даже тогда ничего бы не было, если бы он, тоже непонятно почему, не отодвинул штору на окне, выходящем на тыльную сторону дома. Очень сильный дождь шел на фасадной стороне, а здесь, с этого окна, погода была прекрасной, солнечной и никакого дождя.
Он долго стоял тогда у окна, глядя на солнечный свет и собираясь с мыслями. К нему вернулись все его старые подозрения — теперь прибавилось и это необъяснимое противоречие. Потом он обернулся и увидел, что она стоит возле него. С тех самых пор он все старался забыть выражение ее изумленного лица, когда он спросил:
— И как же дождь?
— Дождь? — повторила она слабым, удивленным голосом. Да, шел дождь. Ну и что?
— Но в окне моего кабинета дождя не было.
— Что? Да нет, он был. Я видела, как на мгновение солнце выглянуло из-за туч, ну и все.
— Ерунда!
— Но, милый, какое имеет отношение погода к тебе и ко мне? Какая разница — идет дождь или нет? — Она робко приблизилась к нему и взяла под руну. — Разве я ответственна за погоду?
— Думаю, что ты. Уходи, пожалуйста.
Она отошла от него, причесала вслепую волосы, проглотила слезы и решительно произнесла:
— Хорошо, я уйду. Но помни — ты можешь вернуться домой, если захочешь. И я буду ждать тебя. — Она заколебалась на мгновение и неуверенно сказала. — Может, ты поцелуешь меня на прощание?
Он никак не ответил ей — ни голосом, ни глазами. Она посмотрела на него, потом повернулась, неловко пошла к двери и исчезла за ней.
Существо, которое он знал под именем Элис, не меняя своего облика вошло в комнату, где все они собрались.
— Нужно отказаться от этой программы. Я не в состоянии больше воздействовать на него.
Они ожидали этого, но все равно пришли в смятение. Гларун обратился к Главному Управляющему:
— Подготовиться к немедленному внедрению в избранную память воспоминаний о другой жизни.
Затем, повернувшись к Главному Исполнителю. Гларун сказал:
— Экстраполяция показывает, что в течение двух дней он совершит побег. И наша программа потерпела поражение из-за того, что Вы не обеспечили тогда дождь не только с фасада, но и с тыльной стороны его дома. Впредь работайте более тщательно над выбором средств.
— Если бы мы понимали мотивы его поведения, нам было бы проще.
— В моей должности доктора Хейварда я часто думал об этом, — отпарировал Гларун, — но если бы мы понимали мотивы, мы стали бы частью его. Воскресите в памяти Договор! Он и так почти вспомнил.
Существо, игравшее Элис, заговорило:
— Может, попробовать программу «Тадж Махал»? Она ему почему-то нравится.
— Вы уже уподобляетесь ему!
— Может быть. Я не боюсь. Так что, попробуем?
— Посмотрим.
Гларун продолжал отдавать команды:
— Держите структуры наготове до изменения программы. Нью-Йорк и Гарвардский университет уже не нужны. Начинайте очистку памяти. Вперед!
Примечания
1
Эг-ног (англ.) — напиток из вбитых яиц с сахаром, молоком или вином, фруктами.
