Стивен Бакстер - Бесконечная земля
Молитва завершилась «аминем», который эхом разлетелся по лесу, и Сара сказала:
– Джошуа! Я закончила.
«Я считал ее умнее», – подумал Джошуа.
– Значит, начинай сначала.
Он добрался до девочки через несколько минут, пусть даже она находилась не дальше чем в половине длины Приюта. Джошуа видел, что этот кусок леса на самом деле довольно невелик. На опушке, в лунном свете, виднелось нечто похожее на степные цветы, как в питомнике. И никаких следов Приюта или Союзного проезда.
Наконец Сара, спотыкаясь, шагнула к нему и крепко прижалась.
– Где мы?
– Где-то. Ну… как в Нарнии.
При лунном свете было видно, что по лицу у нее текут слезы, а из носа сопли. От ночной рубашки Сары пахло рвотой.
– Но я не лазила в шкаф!
Джошуа расхохотался. Девочка уставилась на него – и тоже рассмеялась, потому что он смеялся. Смех начал заполнять полянку, потому что на свет фонарика подходили и остальные дети, и на мгновение ужас отступил. Одно дело – потеряться и оказаться в одиночестве, и совсем другое – потеряться вместе с целой толпой, которая стоит и хохочет.
Кто-то схватил Джошуа за руку.
– Джош?
– Фредди?
– Жуть какая. Я оказался в темноте и грохнулся на землю.
У Фредди был гастроэнтерит, как вспомнил Джош. Парнишка лежал в лазарете на втором этаже Приюта. Разумеется, он свалился, когда здание исчезло.
– Ты ушибся?
– Нет. Джош, а как нам вернуться домой?
Джошуа взял Сару за руку.
– Сара, ты собрала Переходник?
– Да.
Он взглянул на мешанину деталей в руке девочки. Никакого ящичка, хотя бы коробки из-под туфель. Не говоря уже о специально сделанном футляре, как у Джошуа.
– Где выключатель?
– Какой выключатель? Я просто скрутила проводочки.
– Слушай, там же ясно было сказано – установить выключатель…
Он осторожно взял Переходник. С Сарой нужно было вести себя аккуратно. Сама по себе она не представляла проблему. Проблемы просто возникали вокруг нее.
По крайней мере, в Переходнике были три проводка. Джошуа на ощупь восстановил схему. Он провел столько часов, разглядывая чертеж, что знал его наизусть. Разъединив провода, он вложил злополучный Переходник в ладонь Сары.
– Слушай меня. Когда я скомандую, нажми вот здесь. Если окажешься в своей комнате, бросай эту штуку на пол и ложись спать. Поняла?
Шмыгая носом, Сара спросила:
– А если не получится?
– Ну, ты останешься тут, и я тоже. Бывает хуже, правда? Ты готова? Пошел обратный отсчет. Девять, восемь…
Когда он сказал «ноль», девочка исчезла с легким хлопком, словно лопнул мыльный пузырь.
Другие дети уставились на то место, где она стояла, потом на Джошуа. Среди них были незнакомые, насколько он мог разглядеть. Многих Джошуа не узнавал. Он понятия не имел, как далеко они забрели в темноте.
Но сейчас он правил бал. Эти беспомощные дети выполнили бы любой приказ. Но власть не порадовала Джошуа, а напомнила о неприятных обязанностях.
Он повернулся к Фредди:
– Так, ты следующий. Ты знаешь Сару. Скажи ей, чтоб не волновалась. Предупреди, что сейчас через ее спальню пройдет много детей. Передай: Джошуа сказал, что это единственный способ отправить их домой. Пусть она не сердится. А теперь покажи мне свой Переходник.
Один за другим, с тихими хлопками, потерявшиеся мальчики и девочки исчезали.
Когда последние из тех, кто стоял на поляне, исчезли, в лесу еще слышались голоса, а может быть, и не только в лесу. Но Джошуа ничем не мог им помочь. Он даже не был уверен, что поступил правильно. Он стоял один, в безмолвии, и слушал. Не считая далеких голосов и тоненького писка москитов, в лесу царила тишина. Говорят, что москиты способны убить лошадь, если им не мешать.
Джошуа достал аккуратно собранный Переходник и потянул за рычажок.
Он немедленно оказался в Приюте, возле Сариной кровати, в крошечной тесной комнате, как раз вовремя, чтобы увидеть спину последней девочки, которую он отправил домой. Она с рыданиями исчезла в коридоре. И тут же Джошуа услышал пронзительные голоса сестер, которые звали его.
Он поспешно щелкнул выключателем и вновь перенесся в молчаливый лес. В свой лес.
Голосов стало больше, и они звучали ближе. Кто-то рыдал. Кричал. Какой-то мальчик очень вежливо попросил:
– Извините, не могли бы вы мне помочь?
Кого-то рвало.
Появлялись и новоприбывшие. Джошуа подумал: почему их тошнит? Впоследствии этот запах ассоциировался у него с Днем перехода. Всех рвало. Кроме Джошуа.
Он зашагал в темноту, ища кричавшего.
Но за последним непременно оказывался еще один. И еще один, который сломал руку, видимо, свалившись с верхнего этажа. И еще один.
И этому не было конца.
С первыми проблесками зари рощу наполнили свет и птичий щебет. Интересно, дома тоже рассвело?
Теперь никаких звуков человеческого присутствия не было, не считая рыданий последнего заблудившегося мальчика, который пропорол ногу об острый сук. Он не мог воспользоваться собственным Переходником – и очень жаль, потому что при тусклом утреннем свете Джошуа восхитился его работой. Парнишка явно провел некоторое время в радиомагазине. Весьма разумный мальчик. Увы, недостаточно разумный, чтобы прихватить с собой фонарик или спрей от москитов.
Джошуа осторожно нагнулся, поднял раненого на руки и выпрямился. Мальчик застонал. Одной рукой Джошуа нащупал выключатель на своем Переходнике, в очередной раз порадовавшись тому, что он четко следовал инструкциям.
Когда они перешли, в лицо Джошуа засиял свет и через несколько секунд рядом с ним со скрежетом остановилась патрульная машина. Он замер.
Из машины вылезли двое копов. Один, помоложе, в светоотражающем жилете, осторожно забрал у Джошуа пострадавшего мальчика и положил на траву. Другой полицейский остановился рядом. Женщина в форме. Она улыбалась и протягивала ему руки. Джошуа заволновался. Именно так улыбались сестры, когда обнаруживали проблему. А приветственно вытянутые руки очень быстро становятся руками, которые хватают. За спинами полицейских сиял свет, как на сценической площадке.
– Привет, Джошуа, – сказала женщина-полицейский. – Меня зовут Моника Янсон.
Глава 4
Для сотрудницы мэдисонского полицейского департамента Моники Янсон все началось днем раньше. В третий раз за последние несколько месяцев она отправилась в сгоревший дом Линдси, на Мифлин-стрит.
Она сама не знала, зачем вернулась. Ее никто не вызывал. Но она снова рылась в грудах пепла и угля, которые некогда были мебелью. Склонялась над разбитыми останками древнего плоского телевизора. Осторожно шагала по обугленному, промокшему, залитому пеной ковру, испещренному следами пожарных и копов. Листала обгорелые остатки некогда обширных заметок, покрытых записанными от руки математическими уравнениями и неразборчивыми каракулями.
