Дуглас Брайан - Золото гномов
Он покосился на Конанов кулак и торопливо сменил направление беседы:
- Если ты так искушен в драгоценных камнях, Конан, тогда скажи мне вот что: будут ли равны по цене один крупный бриллиант к два мелких, по весу ему равных?
- Нет, - тут же ответил Конан. - Крупный будет дороже.
- Да, вижу ты действительно кое-что понимаешь. Тем лучше. Легче будет втолковать то, что я собираюсь тебе поведать. Итак, золото гномов само по себе - огромное состояние. И оно неделимо. В этом его смысл. Если изъять оттуда, хота бы одну безделушку, ценность нашего сокровища сильно уменьшится. В нем заключена сила, ибо мы собрали все камни, соответствующие планетам, месяцам и стихиям нашего мира. Если умело пользоваться ими, можно оказывать определенное воздействие на звезды, а через это влиять и на происходящее на земле...
Конан зевнул. Магия в лучшем случае наводила на него скуку, в худшем приводила в ярость, поскольку он не понимал ее и испытывал перед ней суеверный ужас, которого стыдился.
- Словом, - заключил гном, - исчезновение даже одного камня сводит на нет смысл обладания сокровищем. Много лет назад людям удалось завладеть голубым камнем...
- Кому так повезло? - поинтересовался Конан. Он знал многих знаменитых воров и ожидал услышать знакомое имя.
Но гном отрицательно покачал головой.
- Это был бродяга, дезертир из туранской армии. Он скитался в наших краях и набрел на сокровище случайно. Видимо, он взял только один камень потому, что хотел идти налегке... Не могу сказать, что ему повезло. Его убили, как только он спустился с гор. Камень исчез. Много лет мы тайно разыскивали его. И лишь недавно до нас дошли слухи о том, что он лежит на алтаре в храме Матери Дождя...
- Вот оно что, - протянул Конан. - Теперь понятно. Ты отправился искать его в храм, а гирканцы выследили тебя.
- Именно. Ты делаешь успехи в построении логических цепочек, юный мой друг из Варварландии... - подтвердил гном покровительственно.
Конан растянулся на земле и шумно зевнул, с лязгом захлопнув челюсти. Минувший день был утомительным, а предстоящий не обещал отдыха, и потому нужно было как следует отдохнуть в темные часы.
- Я понял, - сказал он гному уже сонным голосом. - Ложись и спи. Завтра поговорим.
И тут же тихонько засопел, обняв, как девушку, свой длинный меч. Во сне лицо Конана смягчилось, губы приоткрылись, рот стал по-детски пухлым. Пушистые ресницы легли на загорелую щеку. Лунный свет подчеркивал высокие скулы, тонул в черноте нечесаных волос, разметавшихся по земле.
- Дитя и варвар, - пробормотал гном еле слышно, разглядывая своего спящего спутника. - Ох, не солгала древняя мудрость... Как такому втолкуешь?.. Варвар и дитя. Не хватает только женщины.
Он улегся немного в стороне от варвара, свернулся калачиком, подсунул под щеку кулак и сон сморил его.
Конан не проснулся бы и от топота табуна диких лошадей. Вряд ли разбудила бы его и гроза; разве что дождь пролился бы на него холодным потоком. Но от звука тихих, почти бесшумных шагов он пробудился мгновенно и крепче сжал рукоять меча.
Кто-то подкрадывался к ним из темноты. Вот он замедлил шаг, обходя камень, вот склонился над седельными сумками, осторожно потрогал их... Теперь обходит спящего Алвари и приближается к Конану.
- Стой, - негромко, но внятно произнес варвар. Незнакомец замер.
- Разведи руки в стороны и не двигайся, - приказал Конан, один прыжком вскакивая на ноги и направляя острие меча в сторону незнакомца. Таинственная ночная тень подчинилась. Мечом Конан поднял подбородок незнакомца, и лунный свет упал на его лицо. Он увидел светлые, широко расставленные глаза, копну криво обрезанных, видимо, кинжалом, пшеничных волос, приподнятых надо лбом простым кожаным ремешком, темным от пота. Брови и ресницы незнакомца были светлыми и выделялись на загорелом лице.
-- Что ты здесь делаешь, мальчишка? - сердито спросил Конан, убирая меч, однако не теряя бдительности. Не по душе ему было это ночное появление.
Тихий грудной голос ответил:
- Я пришла с миром.
- Пришла? - Конан подскочил. Только теперь он заметил, что перед ним женщина, - так пристально следил варвар лишь за его руками - не потянется ли
за оружием. На молодой женщине была простая и удобная в степи одежда широкие штаны, заправленные в сапожки, куртка без рукавов и плащ с капюшоном. За спиной у нее в колчане был короткий степной лук со стрелами.
- Как тебя зовут? - спросил Конан, хмурясь.
- Сфандра. Я могу опустить руки?
- Опускай, - разрешил Конан.
Девушка тут же села на землю.
Угадывая, каким будет ее следующий вопрос, варвар молча придвинул к ней остатки своей скудной вечерней трапезы, и она немедленно принялась за еду, отрывая от лепешки зубами большие куски и жадно проглатывая их.
- Живот заболит, ешь помедленнее, - проворчал варвар и ткнул ее в бок своей кожаной флягой, на дне которой булькала вода.
Она взяла фляжку и опорожнила ее одним глотком.
- Спасибо, - сказала она, наконец, и вернула Конану флягу.
- Сыта? - осведомился варвар. Хотя утолить голод таким малым количеством пресного хлеба было невозможно, Сфандра кивнула.
- Тогда счастливого пути, Сфандра.
Она заморгала своими белыми ресницами. Конан скривился. Он не выносил женских слез. Послушать краснобаев, так женщина дарит любовь и наслаждение, а на деле у Конана вечно получалось совсем иначе: сперва они хныкали, потом требовали любви, а когда он уступал их настойчивым домогательствам (по правде сказать, в подобных ситуациях Конан никогда долго не ломался), начинали кричать, что отдали ему самое дорогое, и требовали денег.
Но эта степная девушка не собиралась плакать. Она просто сказала:
- Позволь мне переночевать в твоем лагере. У меня нет огня, и я боюсь волков.
Алвари зашевелился, тяжело перевернулся на спину, уставив рыжую клочковатую бороду в звездное небо, и со стоном произнес:
- Если тебе приспичило молиться своему чудовищному богу, варвар, делай это потише. Туг кое-кто хочет спать.
Конан пропустил эту тираду мимо ушей и обратился к Сфандре:
- Ладно, оставайся. Но учти, девочка, я сплю очень чутко. Если ты замыслила предательство, лучше сразу откажись от этого. Я не стану смотреть, что ты женщина, срублю голову и подвешу к седлу за волосы, чтоб другим неповадно было.
Вместо ответа Сфандра широко улыбнулась, сняла плащ, бережно уложила на него лук и стрелы, после чего улеглась сама.
Конан посидел немного рядом, глядя, как она устраивается. Приподняв голову, Сфандра тихонько позвала:
- Иди ко мне. Вдвоем теплее. Ночи здесь холодные.
- Знаю, - проворчал Конан, укладываясь рядом. - Только чур не требуй от меня ничего. Мне нужно хорошенько выспаться.
