Вадим Панов - Непостижимая концепция
В результате половина техники оказалась поломанной, инженеров и слесарей приходилось покупать или воровать, а сам шамильский хозяин до сих пор благодарил Аллаха за то, что тот надоумил его отстоять поселок ядерщиков: без опытного персонала станция, обеспечивающая улус электричеством, встала бы или взорвалась.
— Аслан, — тихо произнес Расул-бек, — я велел тебе решить проблему.
— Мне их всех запороть? — не понял джигит.
— Тебе, урод, нужно найти технарей! — взорвался хозяин. — А не убивать тех, кто есть! Ты понял?!
Аслан побледнел. То ли от страха, то ли от злобы.
— Не сумеешь починить фабрики за три дня — я тебя самого запорю!
— Где я возьму технарей?!
— Где хочешь! — отрезал Расул-бек. И тут же, не давая джигиту сказать что-нибудь еще, громко распорядился: — Сказочника сюда!
За столом послышались осторожные смешки. Бандиты поняли, что на этот раз гроза коснулась только Аслана, и расслабились.
— Что я сказал?
— Я здесь. — Бергер, которого грубо втолкнули в комнату, потер плечо и вздохнул: — Что?
— Наглый, — оценил Мирза.
— Наглая собака, — поправил приятеля Сулейман.
— Московский ублюдок, — подытожил Абдурахман.
Аслан промолчал.
Шамильцы не чуяли страха, не видели в глазах этого сказочника покорности и тупой обреченности, характерной для туземцев, и потому бесились. А еще их выводила из себя мысль, что человек из Анклава олицетворял другой мир. Настолько другой, что оставался за пределом их понимания.
— Жрать хочешь? — осведомился Расул-бек, вертя в руках частично обглоданную баранью кость.
— Поел бы, — не стал скрывать Федор.
— Объедки нужно заслужить, — хрюкнул шамильский хозяин и бросил кость собаке. Подручные вновь заржали. — Расскажи мне сказку.
— Страшную? — нахально поинтересовался Бергер.
— Дай, я его резать стану, — взбрыкнул Аслан, которому срочно требовалось выслужиться.
— Не мешай, — распорядился Расул-бек. И с ухмылкой осведомился у пленника: — Для кого твоя сказка страшная?
— Для дураков.
— Тогда рассказывай, я посмеюсь.
— Не сомневался в твоей храбрости.
— Бек!
Теперь не выдержал Сулейман, не понравился командиру дивизии Шариатского надзора самоуверенный тон этнографа, и в возгласе звучало: «Накажи его!» Но Расул только улыбнулся, сделал мягкий жест рукой, мол, пусть резвится, и подручные поняли, что жить наглому москвичу осталось ровно столько, сколько будет звучать его «страшная» сказка.
— О чем вы хотите сказку? — спросил Бергер, разглядывая жующих боевиков.
— О Мертвом!
— О девке той… Пэт!
— О других мирах!
— Я собираю истории о Земле.
— Расскажи о Дне Беды!
— Мертвый построил Станцию! — подал голос Абдурахман. — Все знают, что это он взорвал планету.
— Взорвал? Разве у него получилось?
Но тонкое замечание не нашло благодарных слушателей.
— У меня братья в Урусе жили, они говорили, что Мертвый обычный человек, — припомнил Сулейман. — Только злой очень.
— Мертвый не прост, сука, — добавил Мирза.
— Пусть говорит сказочник, — недовольно распорядился Расул-бек. И добавил: — О Дне Беды.
— Спасибо. — Бергер потер ладони. — Так вот, друзья мои, для нашего вечера я выбрал предание о Страшном Событии, родиной которого считается Архангельск.
— Это где? — растерялся Сулейман. География никогда не была его коньком.
— Далеко, — протянул Абдурахман, в голове которого отыскались смутные воспоминания о расположении российских улусов. И тут же последовал удивленный вопрос: — Ты там был?
— Я собираю сказания уже два с половиной года, — с гордостью поведал этнограф.
— Как же ты туда добрался?
— Так же, как сюда: меня доставляют в нужные улусы вертолетчики «Науком» или московский СБА. — В комнате стало тихо. Федор хладнокровно посмотрел на Расул-бека: — Ты по-прежнему не хочешь усадить меня за стол и накормить, как гостя?
— Нет, — буркнул шамильский хозяин. Он не мог себе позволить потерять лицо. — Не хочу.
— В таком случае — сказка. — Бергер обаятельно улыбнулся.
* * *— «Тигрица», это «Тигрята». Десять минут до цели. Запрашиваю подтверждение приказа и перехожу в режим радиомолчания.
«Тигрята» — звено ударных вертолетов «Неясыть» — шли в пяти минутах от десантной группы и должны были начать демонстрацию того, что в Шамильский улус пришла новая сила. Уничтожать Расула пока не требовалось: тактика московский СБА предполагала сохранение в определенной под захват территории центральной власти до тех пор, пока на границе не встанут пехотные части; однако урок приказали преподнести серьезный, чтобы неповадно было трогать гостей.
— Говорит «Тигрица», — негромко произнес полковник Шишкин. — Приказ подтверждаю.
— Вас понял, «Тигрица». Режим радиомолчания.
В одичавшем Шамильском улусе режим радиомолчания казался ненужной перестраховкой, однако офицеры московский СБА не привыкли отступать от протокола проведения боевых операций. Раз сказано — режим радиомолчания непосредственно перед ударом — значит, будет режим радиомолчания. Точка.
Закончив разговор — до следующего сеанса связи оставалось десять минут, — Шишкин выбрался из стоящего за спинами пилотов кресла, прошел в десантный отсек и замер, с удовольствием разглядывая три десятка закованных в «саранчу» безов. Даже двадцать лет службы в боевых подразделениях СБА не изменили его восторженного, совсем мальчишеского отношения к индивидуальным боевым комплектам — современным доспехам современных рыцарей.
Три десятка в машине, всего «толстяков» три, так что на помощь застрявшему у шамильских разбойников этнографу торопилась почти сотня бойцов — огромная сила.
— Главный объект: Федор Бергер, — в очередной и последний раз повторил Шишкин, разглядывая замерших парней. Забрала подняты, так что видны лица, спокойные физиономии московских безов. — Его жизнь — приоритет номер один. Вопросы?
Вопросов, так же, как после предыдущего инструктажа, не возникло. Девяносто парней таращились на фотографию ученого, которую Шишкин принудительно засадил на их наноэкраны, и молчали. Девяносто офицеров — солдатские должности в осназе СБА отсутствовали, — способные взять под контроль средних размеров город. Кое-кто из молодых, возможно, удивился тому, что на спасение «какого-то очкарика» Оперативный штаб «Юг» бросил усиленную мобильную группу, но удивление это проходило под грифом «от скуки»: сомневаться в приказах начальства в московской СБА принято не было.
