Стивен Кинг - Салимов удел
На дворе перед фасадом буйно разрослась высокая ведьмина трава. Она загораживала старые, покоробленные морозами плиты, которые вели к крыльцу. В траве распевали сверчки. Бен увидел, как, описывая странные параболы, скачут кузнечики.
Сам дом глядел вниз, на городок. Такой же огромный, нелепой планировки, оседающий и покосившийся. Беспорядочно заколоченные окна придавали ему тот зловещий вид, какой присущ всем старым домам, долго простоявшим пустыми. Непогода стерла краску, и дом приобрел однообразный серый цвет. Метели сорвали не одну чешуйку черепицы, а обильный снег отогнул книзу западный угол главной крыши, отчего дом казался сутулым и сгорбленным. Справа к столбику перил был приколочен облезлый знак: "Посторонним вход воспрещен".
Бен ощутил непреодолимое желание пройти по заросшей дорожке мимо сверчков и кузнечиков, которые брызнут у него из-под ног, взобраться на крыльцо, заглянуть в щели между кое-как приколоченными досками в коридор... или в гостиную. Может быть, подергать парадную дверь. И, если она незаперта, войти.
Он сглотнул и пристально посмотрел на дом, без малого загипнотизированный. Дом, в свою очередь, с безразличием идиота уставился на Бена.
Пройдешь по коридору, чувствуя запах сырой штукатурки и гниющих обоев, а за стенами будут скрестись мыши. Вокруг окажется развал, груды хлама, можно будет что-нибудь подобрать - хотя бы пресс-папье - и сунуть в карман. По том, в конце коридора, вместо того, чтобы пойти в кухню, ты сможешь повернуть налево и подняться по лестнице; под ногами заскрипит известковая пыль, которая годами сеялась с потолка. Ступенек там четырнадцать. Ровным счетом четырнадцать. Но верхняя была поменьше, несоразмерной, словно ее добавили только, чтобы избежать несчастливого числа. Наверху лестницы, на площадке, ты останавливаешься, глядя на закрытую дверь в конце коридора. Если пойти к ней, наблюдая словно откуда-то извне, как она приближается и растет, то можно про тянуть руку, положить ладонь на тусклую пятнистую серебряную ручку...
Бен повернул прочь от дома, со свистом выдыхая сухой, как солома, воздух. Еще не время. Позже - может быть, но не сейчас. Пока достаточно знать, что все это по-прежнему здесь. Оно поджидало его. Бен уперся ладонями в капот и поглядел на город. Там, внизу, можно выяснить, кто владелец дома Марстена и, может быть, снять этот дом. Кухня отлично подойдет для рабочего кабинета, а спать он сможет в гостиной. Но ходить наверх Бен себе не позволит.
Только, если иначе будет нельзя.
Он сел в машину, завел ее и поехал вниз с холма, в Иерусалимов Удел.
2. СЬЮЗАН (1)
Сидя в парке на лавочке, Бен заметил, что за ним наблюдает какая-то девушка. Девушка была очень хорошенькой, светлые легкие волосы обвивал шелковый шарфик. Сейчас она читала книгу, однако рядом лежал блокнот для эскизов и нечто, внешне напоминающее угольный карандаш.
Был вторник, шестнадцатое сентября, первый день школьных занятий, и парк волшебным образом опустел, лишившись своих самых шумных посетителей. Остались только рассеянные по всему парку мамаши с младенцами, несколько стариков, сидящих возле военного мемориала, да эта девушка в пятнистой тени кривого старого вяза.
Она оторвалась от книги и увидела его. По лицу прошла тень испуга. Она опустила глаза к странице, снова поглядела на Бена, начала подниматься, видимо, одумалась, все-таки встала и снова села.
Он поднялся и подошел, тоже с книгой в руках. Это был вестерн в мягкой обложке.
- Привет, - дружелюбно сказал Бен. - Мы знакомы?
- Нет, - сказала девушка. - То есть... вы - Бенджамен Мирс, правильно?
- Правильно. - Он поднял брови.
Девушка нервно рассмеялась, не глядя ему в глаза - только бросая украдкой короткие взгляды в попытках прочесть показания барометра намерений Бена. Она совершенно очевидно была не из тех девиц, что имеют привычку заговаривать в парке с незнакомыми мужчинами.
- А я уж подумала, что вижу привидение. - Она приподняла книгу, которая лежала у нее на коленях. Бен мельком увидел, что на толстом обрезе страниц оттиснуто: "Публичная библиотека Иерусалимова Удела". Книга оказалась "Воздушным танцем", его вторым романом. Девушка показала Бену заднюю обложку - с нее смотрела его собственная фотография, фотография теперь уже четырехлетней давности. Лицо выглядело мальчишеским и пугающе серьезным - глаза казались черными бриллиантами.
- С таких вот несущественных встреч начинаются династии, - сказал он и, хотя замечание было брошено просто так, в шутку, оно странным образом зависло в воздухе, как произнесенное в насмешку пророчество. В заболоченном пруду у них за спиной плескались несколько недавно научившихся ходить малышей, а мама внушала Родди: "Не раскачивай сестренку так высоко". Невзирая на это, сестренка в развевающемся платьице взлетала на качелях под самое небо. Этот момент Бен помнил и много лет спустя - как будто от пирога времени отрезали особый маленький кусочек. Если в такой миг между двумя людьми ничего не вспыхнуло, он просто канет обратно туда, где разрушаются воспоминания.
Потом она рассмеялась и протянула ему книгу.
- Не дадите автограф?
- На библиотечной книжке?
- Я выкуплю ее у них и заменю.
Он отыскал в кармане свитера механический карандаш, раскрыл книгу на форзаце и спросил:
- Как вас зовут?
- Сьюзан Нортон.
Он быстро, не задумываясь, написал: "Сьюзан Нортон, самой хорошенькой девушке в парке. С теплыми пожеланиями, Бен Мирс." Под своей подписью он размашистым почерком добавил дату.
- Теперь вам придется ее украсть, - сказал он, возвращая книгу. "Воздушный танец" больше не издают - увы.
- Закажу копию в одном из книгохранилищ в Нью-Йорке, - она замялась и на этот раз посмотрела ему в глаза чуть более долгим взглядом. - Это ужасно хорошая книга.
- Спасибо. Когда я снимаю ее с полки и гляжу на нее, то никак не могу понять, почему ее вообще напечатали.
- И часто снимаете?
- Ага, но стараюсь с этим покончить.
Она усмехнулась, и оба рассмеялись, что сделало ситуацию более естествен ной. Позже у Бена будет случай подумать, как легко, как гладко все произошло. Эта мысль никогда не прибавляла ему душевного комфорта. Она вызывала в воображении образ судьбы, но не слепой, а обладающей фантазией и чувствами, воз намерившейся размолоть беспомощных смертных между огромных жерновов Вселенной, чтобы испечь некий неизвестный нам хлеб.
- И "Дочь Конвея" я тоже читала. Прелесть. Полагаю, вы все время это слышите.
- На удивление редко, - честно признался Бен. Миранда тоже обожала "Дочь Конвея", но приятели Бена из кофеен по большей части отвечали уклончиво, а почти все критики ее громили. Ну, вот тебе твоя критика: выкидываем сюжет, заменяем мастурбацией.
