Комбат Найтов - Тень Сталина
В этот момент пришло известие, что рейхсканцлер Гитлер повесился в туалете на собственном галстуке. Его обнаружила утром Ева Браун. Своим преемником Гитлер назвал адмирала Рёдера, который находился в этот момент на Севере. Он вышел на связь с вице-адмиралом Головко, командующим Северным флотом, и предложил мирные переговоры. В ответ ему были направлены требования о безоговорочной капитуляции. Были гарантированы жизнь и безопасность членов экипажей кораблей кригсмарине, солдат и офицеров вермахта. Части СС должны были быть интернированы. Рёдер думал неделю. Войска Жукова вышли на французскую границу. Линию Мажино заняли части Гиммлера и приготовились к длительной обороне. В Праге вспыхнуло восстание, войска Конева находились в восьмидесяти километрах от столицы Чехословакии, а Тимошенко с юга в сорока километрах. Первым в Прагу вошёл корпус генерала Свободы и части словацкого ополчения. В Италии повесили Муссолини.
Рёдер капитулировал 1 августа 1942 года. Но части СС ещё около двух недель продолжали сопротивление в бункерах бывшей линии Мажино. Второго августа Голованов, ставший и командующим ВДВ, поднял в небо всё, что могло летать, даже полтысячи устаревших ТБ-3, и произвёл выброску самого массового десанта. Небо над всей Европой украсилось куполами парашютов. Десантники Голованова принимали капитуляцию частей и соединений вермахта. Командир одной из дивизий, генерал Маргелов, освободил из добровольного плена короля Бельгии. Они первыми вошли в Париж, украшенный белыми флагами и флагами довоенной Франции. Правительство Петена во Франции было низложено, власть перешла к генералу де Голлю из Алжира. Голованов перебросил все тяжёлые бомбардировщики на юг Германии и начал применять против эсэсовцев пятитонные бомбы. Пятого августа был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Германии в здании Рейхстага в Берлине. Приняли капитуляцию маршал Жуков и специально прилетевшие в Берлин фельдмаршал Монтгомери и генерал Эйзенхауэр. Двенадцатого августа погиб рейхсфюрер СС Гиммлер, и части СС начали сдаваться. Война в Европе закончилась.
Глава 3
Седьмого августа в Москву прилетел генерал де Голль. Сталин коротко с ним побеседовал, а после этого передал переговоры мне. Высокий худощавый француз, который не принял капитуляции Франции 22 июня 1940 года и отдал приказ не сопротивляться вводу американских войск в Алжир, был обеспокоен тем обстоятельством, что и Гитлер, и мы забрали всё оружие со складов армии, а сейчас мы начали демонтаж линии Мажино.
– Господин генерал! Вам незачем беспокоиться. Германия уже никогда не сможет вам угрожать. В послевоенной Европе армии Германии не предусматривается.
– Но, маршал! Армии без оружия не существует! У меня нечем вооружить даже жандармерию! А вы забираете всё оружие.
– Сколько и какого оружия вам надо?
Де Голль передал мне довольно большой список: танки, самолёты, орудия, РЛС, винтовки, пулемёты.
– Мы готовы продать вам немецкую технику.
– Но, маршал. Это же…
– Продать, только! И – в составе СС было соединение «Шарлемань». Продажа вам оружия может быть осуществлена только после выдачи всех военнослужащих этого соединения. Для интернирования и денацификации.
– «Денацификация» – это расстрел?
– Нет, конечно, это исправительные работы и перевоспитание. Все члены СС и СА проходят через это. Это оговорено с нашими союзниками. Это – цель этой войны. Национальность военнослужащего СС значения не имеет.
– Мы бы хотели, чтобы французы, сотрудничавшие с нацистами, понесли наказание у нас. Некоторые из них заслуживают более сурового наказания, чем несколько лет лагерей.
– Эти вопросы находятся в поле вашей компетенции. Если вы считаете, что какой-то нацист должен быть наказан более строго, чем предусмотрено нами, вы вправе использовать свой национальный закон для этого. Нашей целью является не спасение членов СС, а их наказание. Но если наказание, объявленное вашим судом, будет ниже уровня нашего суда, то исполнение наказания будет происходить по нашей схеме. Вас такой подход устраивает?
– В общем, да! Но это необходимо закрепить соответствующим договором между нашими странами.
– У вас уже сформировано правительство?
– Пока нет, маршал.
– В этом случае нет возможности создать такой договор. Возможно только соглашение между военными трибуналами наших стран.
– Как долго ваша армия намерена находиться на территории Франции, маршал?
– До вывода всех немецких дивизий с вашей территории и вывоза всех наших трофеев. И мы надеемся, что ваша администрация поможет нам завершить этот процесс как можно быстрее.
Генерал несколько раз попытался перевести разговор на Эльзас и Лотарингию, но безуспешно. Ему было сказано, что на сегодняшний день мы признаём границы Германии на момент нашего вступления в войну. Всё остальное зависит от него самого и самой Франции. Мы не против полного восстановления независимости Франции, но всё имеет свою цену. Мы понесли огромные финансовые расходы, освобождая Францию. Даже просто доставить танки в Париж – это дорого, а если при этом приходится уничтожать немцев, то это становится неприлично дорого! Сталин долго хохотал над этой формулировкой.
– Андрей! Тебе нельзя поручать такие переговоры! Опять на тебя будут жаловаться! А я просто умру со смеху, выслушивая твои доклады!
В те дни я в основном занимался организацией встречи в верхах и конференции по послевоенному устройству Европы. Встречу было решено проводить в Москве, хотя наши союзники настаивали на проведении её в поверженном Берлине. Тем не менее все согласились, что посещение Берлина приятное, но второстепенное событие. Мы гарантировали обоим главам правительств союзников посещение поверженной столицы III рейха, но после этого в Москву, пожалуйста.
Я встречал и президента Рузвельта, и премьера Черчилля в аэропорту Темпельхофф в Берлине. Оба прилетели из Лондона с разрывом в несколько минут. На аэродроме их встречал почётный караул, составленный из солдат гвардейских штурмовых бригад 2-го Белорусского фронта. Они были в полевой зелёно-белой камуфлированной форме, в «будёновской» разгрузке с кирасой на груди и спине. Рослые, косая сажень в плечах, они производили впечатление, что прикажи им – и любая столица будет лежать у их ног. Короткие, внешне миниатюрные, автоматы Судаева только подчёркивали мощь бойцов. Уинстон Черчилль внимательно рассматривал лица бойцов, их амуницию и вооружение. А Рузвельта просто провезли вдоль строя. Его солдаты мало интересовали. Он просто помахал им рукой в качестве приветствия. Лётное поле было забито самолётами всех марок, вот на них президент обратил пристальное внимание. Особенно его заинтересовали реактивные истребители и штурмовики. Я спросил президента и премьера, как они хотят добираться до Москвы: самолётами или поездом. Господину Рузвельту больше бы подошёл поезд. Но они сказали, что хотели бы взглянуть на достопримечательности Берлина и лететь в Москву. Мы показали им Рейхстаг, Имперскую рейхсканцелярию и могилу Гитлера. Оба руководителя высказали мнение, что могилу лучше не сохранять. Но я сделал им перевод русской эпитафии на его могиле: «Так будет с каждым…» После этого они согласились, что пусть стоит. Вечером все вылетели в Москву. На лётном поле опять почётный караул, но уже в парадной форме. Командир караула отдал рапорт. Гостей поприветствовал нарком Молотов. После встречи все разъехались.
