Доказательство человека. Роман в новеллах - Гончуков Арсений
Опытный Иван прислонился к прохладной стене, потянулся за электронной трубкой, но Денису не сиделось – выглянул за угол и засек в темном провале подъезда напротив красное свечение, похожее на переливающуюся кровавым цветом паутину.
– Твою ж… – только успел крикнуть Денис, как ноги его резко ушли назад, он упал на локти, разбив их об острую бетонную крошку. – Ай! Ты… – хотел спросить, но его еще раз с силой дернули за ноги. И в тот же миг он услышал тонкий ультразвуковой писк – красная паутинка легким электрическим разрядом застробила над головой, и с угла здания с треском посыпалась мелкая бетонная крошка. Полкубометра камня размололо мгновенно, как в древесную труху.
В голове звенело, Денис перевалился на спину, и ему показалось, что он лежит в узком индейском каноэ, которое скользит по стремительной реке под голубовато-серым небом, – правда, из неба почему-то торчат огромные канализационные трубы, видны толстые черные кишки электро- и data-кабелей и оно как будто потертое, с его металлической поверхности отшелушивается краска…
Через несколько секунд начал возвращаться звук – адский гул от проходящего над ними корабля, затем стал чуть тише раздражающий звон лопнувшей пружины, который, насколько понимал Денис, означал легкую контузию. А через минуту терпкий, с запахом камня, воздух над ним вспыхнул золотистой дымкой – вышло солнце. «Мы как на подиуме!» – подумал Денис и понял, что «Гроза» 5-14 ушла, а он лежит на земле в облаке пыли.
Денис перевернулся и привалился к стене, где на корточках сидел Иван, – его короткую белобрысую шевелюру изящно покрывала серая пыль.
– Тащ командир, спасибо за помощь… – сказал Денис. – Но, Ваня… я тебя одного в бункер не пущу, даже не надейся… Энтешка твоя готова… Уже покрывают раствором и допиливают программные модули… Видишь, нам тут одним нельзя. Мне чуть башку не отстрелили.
Иван не ответил, отвернулся и махнул рукой по затылку – пыль полетела с него хлопьями грязного снега.
Пока ехали в лифте, молчали. На лице Ивана – адская смесь: страх, смятение, злость, недоверие к «медбратьям». Так военные называли представителей привилегированного сословия технарей, которые строят квантовую цивилизацию антигравитационных двигателей, гибридного и искусственного интеллекта, а также андроидов и военных роботов и машин, работающих при помощи всего этого. Иван, как и большинство находящихся наверху, в испепеленном городе, терпеть не мог тех, кто «подносил им патроны» отсюда, из стерильных подземных лабораторий и фабрик.
Лифт размером с просторную комнату, с белыми стенами, с чистым, блестящим, из цельной титановой плиты полом, очень быстро уходил вниз, отщелкивая этажи. Они ехали на Выдачу на территории первой резервной шахты полка, второй уровень, минус двести сороковой этаж.
– Вань, ну сделай лицо попроще, а? Мне кажется, мы когда «лису» ловим и ей хвост рубим, ты и то как-то добрее… А тут все-таки за обновкой едем!
Иван улыбнулся краешком губ.
– Все нормально. Просто для меня это не прогулка…
Он помолчал и вдруг добавил:
– Больно еще, наверное…
Иван отвернулся, а Денис пожалел об этом разговоре. И, чтобы отвлечься, стал думать о другом. Денису, по второй должности помощнику командира полка по обеспечению, всегда было неприятно это противостояние. Его братья по оружию вечно подчеркивали, что медбратья не воюют и шкурой не рискуют, а его друзья внизу, не стесняясь, говорили, что дуболомы-вояки ничего не изобретают, а только ломают… Как будто вояки ломали их машины специально! Как будто медбратья строили роботов для чего-то другого!
Тем более, ввиду нехватки людей на изнурительной бесконечной войне, и медбратья частенько выходили наружу чинить, эвакуировать – и там получали ранения и гибли ровно так же, как и кадровики. Поэтому открытое пренебрежение как минимум несправедливо, а говоря откровенно – обидно.
Лифт плавно затормозил, и только тогда пассажиры поняли, как быстро он ехал.
Сплошное, от пола до потолка, стекло создавало ощущение, что его нет. За ним предбанник – пространство для вывода техники, как здесь называли боевых андроидов. Основных моделей выпускали несколько: штурмовые роботы, которые идут неживым тараном впереди живых подразделений, разведчики-минеры – портативные рабочие лошадки, их вечно не хватало на передовой, а также «напарники», машины прикрытия, имеющие навыки штурмовиков и консультантов по тактическим расчетам на поле боя. Самые продвинутые, самые интеллектуально сложные агрегаты, с которыми из-за мощности нейросети часто случались технические проблемы.
Денис стоял перед стеклом, на губах играла довольная улыбка – его лучший друг все-таки решился. Рядом с ним стоял Аркадий Лирник, пожилой завлаб сектора А Выдачи с огромным рубленым носом и невыбриваемой черной щетиной, он смотрел по-доброму, но с легкой деловитой тревогой щурился и шевелил бровями. В руках у него был планшет, на котором светились данные всех систем уходящей из-под опеки ученых очередной сложной роботизированной машины.
Сам Иван стоял за стеклом, боком к ним, перед будущим напарником NT-10.79, которому пока не дали имени. Под яркими лампами лаборатории робот сиял. Голова и туловище были похожи на грубо высеченные из цельных металлических глыб многогранники. Брутальности и свирепости андроиду придавало то, что все технологические отверстия – «глаза», «уши», «рот», которые по функционалу не имели ничего общего с человеческими, – находились в глубоких нишах на голове. Выдавался только нос, тупой и скошенный снизу, – он имел назначение защищать верхнюю часть машины при столкновении с плоскими предметами (стенами, дорожным покрытием, танковой броней) и был сделан из темного металла. Вблизи лицо выглядело хищным, звериным – из-за узких черточек светящихся глаз и короткой линии рта.
Довершали образ непропорционально крупные кисти рук и стопы – самые, пожалуй, сложные агрегаты в этих последних моделях, сделанные на стыке новейших достижений военной механики (мелкие, но очень прочные детали) и наноэлектроники (когда все работает без лишних проводов).
Из-за короткого туловища, напичканного электроникой не меньше, чем в древности, – целый военный самолет, и длинных ног и рук издалека NT-10 мог показаться забавным и долговязым, как подросток. Но обманчивость только добавляла жути. И здесь, и наверху все прекрасно знали про подвиги лучших представителей серии – например, энтешки с легкостью расчленяют человеческие тела, на лету отрывая головы, руки, ноги, разрывая пополам туловища, просто потому, что в ближнем бою им так проще, – все происходит быстро, некогда выцеливать и стрелять в нужные места. Разорвать надежнее и проще.
Андроиды с легкостью и как будто с удовольствием пользовались подобными приемчиками. Люди наблюдали, удовлетворенно вели счет ликвидированному врагу, но где-то в глубине души ужасались бесхитростной жестокости расправы машин над хрупкой органикой.
NT-10, которого Ивану предстояло забрать, назвать, обучить и сделать чем-то для себя гораздо большим, чем просто умная машина, стоял и разглядывал хозяина. Выглядело это и трогательно, и пугающе. Робот уже анализировал, запоминал, учился, привыкал. Иван что-то говорил ему.
Денису казалось, он видит настоящую идиллию, и она ему нравилась – это будет отличный фронтовой дуэт. Впереди у них много подвигов и славных дел. Вдруг за стеклом началось движение, и Денис увидел, как Иван ходит вокруг NT и выкрикивает, судя по мимике, что-то громкое и грубое. Лицо Ивана сделалось суровым, он покраснел и как будто раздулся. Денис посмотрел на завлаба, но тот лишь кивнул, мол, обычное дело при первом знакомстве, нужна притирка.
Такое наверху случается часто – бойцы теряют братьев по оружию, забывая, что те – роботы. Денис понимал, что после гибели Стаса его другу Ивану придется начать все заново. Передавать новой машине навыки коммуникации, общаться, разговаривая, взаимодействуя физически, подстраивая нейросеть под себя. Собственно, уникальный адаптивный алгоритм, восприимчивый, как гениальный ребенок, понимающий человека целиком, в тончайших нюансах и движениях души, и есть важнейшее достижение науки за всю историю человечества, суть и основа современной цивилизации. Алгоритм настолько совершенен, что, когда в такой сращенной паре погибает робот, человеку становится нестерпимо больно. Это потеря родного человека, утрата частицы себя.
