Джон Браннер - Лёгкий Выход
Вскоре, несмотря на головную боль, был намечен логичный, как ему представлялось, план действий. Павел поискал глазами что-нибудь, годное на роль лопаты, остановился на пластиковом стуле с одной все еще державшейся металлической ножкой. Вставил ее в щель в стене, навалился всем весом и выпрямил ножку так, чтобы она стала черенком, а сиденье стула - плоским совком. Прекрасно. Очень довольный собой, он принялся копать там, где вчера нашёл банки с супами.
И почти сразу наткнулся на обезображенный труп.
В голове мелькнула мысль, что следовало бы попридержать консервы до последнего, а питаться мясом. В этом сухом воздухе, без бактерий земного типа, оно долго не должно портиться.
"Отвратительно!" - возмутилось подсознание. - "Лучше ЛВ, чем людоедство!"
Может быть.
Павел сдвинул тело, с большим трудом оттащил его к пробоине в корпусе и вытолкнул наружу. Вылез следом, оттащил труп подальше с глаз и бросил в его сторону несколько лопат песка. Решив не возвращаться сразу, превозмогая боль в суставах, прошёл вокруг корабля. Каждый шаг давался с трудом: дюна была настолько сухая, что Павел провалился в песок по щиколотку. Чем больше он видел, тем больше удивлялся чуду своего спасения. Наружу выступала только пятая часть корабля - расколотая, будто яичная скорлупа. Сердце его упало. Была ли хоть малейшая надежда найти работоспособное оборудование для маяка?
Что ж, есть только один способ ответить на этот вопрос. И Павел продолжил раскопки.
Время тянулось медленно. Он сразу же вошёл в монотонный ритм, которому должен был следовать отныне постоянно. Какое-то время он копал, используя как предлог для отдыха очередной найденный труп либо неповрежденное оборудование. Потом навещал Эндрю, оказывая помощь или - всё чаще и чаще - просто объясняя, что в данный момент ничего сделать не сможет, поскольку остается лишь горстка ампул для уколов. Впрочем, были и другие причины отказывать Эндрю в его просьбах.
В первый раз, когда Павел предупредил, что придётся увеличить промежутки между уколами и полежать с болью подольше, Эндрю поджал губы и произнёс:
- Понятно. Тебе это нравится.
- Что?
- Тебе это нравится. Нравится иметь дело с беспомощным человеком. Ты наслаждаешься своей властью.
- Чепуха! - ответил Павел грубо, вглядываясь в показания приборов в ногах койки. Один из индикаторов переключился с зеленого на красный.
- О, я знаю людей твоего типа, - продолжал Эндрю. - Ничто не доставляет им такого наслаждения, как...
- Заткнись! - отрезал Павел. - Я стараюсь, чтобы мы оба остались живы. И, по возможности, не свихнулись. Кончай - мои нервы и без того на пределе.
- И как поступает доктор, когда его разозлит пациент? Отключает приборы поддержания жизни?
- Нет, - Павел вздохнул. - Уходит подальше, чтобы ничего не слышать. И долго не возвращается.
Он вышел из каюты, хлопнув дверью. Постоял немного в коридоре, прислонясь к стене и обхватив голову руками. Если так будет продолжаться...
Но его ждала работа, и Павел заставил себя вернуться к ней. Раз за разом, когда, собирая все силы, он вонзал импровизированную лопату в очередной холмик песка, в голову приходила мучительная мысль о пустой трате времени. Он давно уже копал в отсеке, где надеялся обнаружить пригодное электронное оборудование, если таковое уцелело, но ему попадались лишь обугленные или оплавленные куски металла. Здесь бушевал пожар, и очень сильный.
Почти трое суток - вернее, три световых дня - заняли раскопки той секции корабля, на которую он возлагал самые большие надежды. Однако единственной полезной вещью, которую Павел нашел, был прочно сработанный алюминиевый фонарь с почти новой батареей. Он наткнулся на него в сумерках. Включил и подумал: "Как хорошо иметь нормальное освещение!"
И почувствовал укол совести: каково Эндрю одному в темноте, в вынужденном многочасовом ожидании очередного обезболивающего укола.
Павел взял светильник и понес его в комнату Эндрю. Тот дремал и не сразу среагировал на звук отодвигаемой скользящей двери. Открыв глаза, Эндрю внезапно произнёс:
- Павел, ты выглядишь ужасно!
- Что? - Павел провел рукой по своему лицу. Конечно, отросла трёхдневная щетина, грязь и пот покрыли кожу, будто слоем грима...
- Да, пожалуй, - прохрипел Павел. - Но все это мелочи. Зато вот лампу нашел. Она тебе, думаю, пригодится. Могу принести что-нибудь, чтобы ты коротал время при свете - скажем, книгу, если ты любишь читать. Или игру - я докопался до комнаты отдыха.
Но Эндрю, казалось, не слушал.
- Почему, черт побери эту галактику, ты доводишь себя до такого изнеможения? Удалось послать сигнал поисковой партии?
- А-а, - Павел облизнул покрытые песком губы. - Я уже нашел немало всякого, однако...
- Однако не то, что нужно?
- Не знаю, всё разбито.
- Так я и думал, - сказал Эндрю.
Теперь, при ярком свете, Павел увидел его впалые щеки. Еще вчера мерцавший зелёным индикатор сегодня светился красным.
- Павел, по крайней мере, положи ЛВ так, чтобы я мог до него дотянуться. Предположим, на тебя свалится балка. Представь, что ты ранен и не в состоянии добраться до ЛВ.
- Я не хочу к нему прибегать, - упрямо сказал Павел
- Но ты же не можешь спасать меня от боли всё время!
- Я постараюсь.
- Ах, оставь! - тоскливо вздохнул Эндрю и отвернулся от лампы, закрыв глаза.
"Неблагодарный ублюдок", - подумал Павел и вышел.
В эту ночь, как и в предыдущие, он погрузился в сон моментально, едва лег на меховое ложе в коридоре у двери в каюту Эндрю. Ему снились далекие миры, где он был счастлив и где ему было легко: он нежился под теплым солнцем и роскошествовал среди красивых женщин...
"Уж не добрался ли Эндрю каким-то образом до ЛВ и включил его?"
Эта мысль прорвалась сквозь эйфорию сновидения и резким толчком подбросила Павла на постели. Он ощупью нашёл лампу и включил свет
Эндрю лежал весь в поту, сжав кулаки и стиснув зубы. Ещё один красный индикатор горел вместо зеленого.
- Черт возьми, да ты, должно быть, умираешь от боли, - взорвался Павел.
- Я не хотел... будить... тебя, - с трудом произнес Эндрю сквозь стиснутые зубы. - Думал... тебе надо отдохнуть.
Павел ошалело взглянул на него. Но не стал тратить время на размышления. Схватив инъектор с болеутоляющим, он ввёл Эндрю полную дозу.
- Спасибо, - прошептал тот, и судорога постепенно отпустила его. - Извини, что разбудил.
- Всё в порядке. - Павлу стало неловко.
- Знаешь что? - спросил Эндрю, глядя в потолок. - Я теперь всё время думаю. Наверное, ещё никогда в жизни я не размышлял так много об одном и том же. Я дико испугался, когда произошло крушение. Мне не верилось, я твердил себе, что такое может случиться с кем угодно, только не со мною - только не с Эндрю Алигьери Соличуком-Фером... И вот рядом ты - работающий, как робот, знающий, что можно и чего нельзя... А представь, что всё наоборот: я на ногах, а ты прикован к постели? Всё полетело бы к черту! Я бы свихнулся! Я бы просто сдался и включил ЛВ.
Павел не верил своим ушам.
- Поэтому, я... ну, я хочу сказать, что многим тебе обязан. Думаю, мне удивительно повезло, что именно ты оказался рядом. Без тебя я бы накрылся. - Его кулаки опять сжались, но на сей раз не от боли. - И ты прав! Глупо умирать раньше времени. Глупо сдаваться только потому, что не можешь вытерпеть боль, что не знаешь шансов на спасение. Черт побери, на дюжине планет я играл и делал ставки на куда менее важные вещи - всего лишь на деньги. И клянусь, я бы не стал заключать пари, что можно остаться в живых после такого крушения!
- Я тоже, - в замешательстве сказал Павел.
Уголком глаза он заметил, что последний красный индикатор снова загорелся зеленым светом - признак того, что именно боль вызвала опасность. Дилемма: либо снимать боль, чтобы защищать организм, либо беречь запас болеутоляющих средств, делая его жизнь хотя бы выносимой на как можно более долгий срок...
Слишком много надо решить, а голова словно набита песком. И Эндрю ещё не выговорился до конца.
- Ты уверен, что мы на Квазимодо-IV?
- Да. Во всяком случае, уверен настолько, насколько это возможно без дополнительных сведений. Я пока еще не докопался до библиотеки, но, полагаю, она уже близко.
- Знаешь, - сказал Эндрю. - Вместо того, чтобы тратить время на игры и другую ерунду, почему бы мне не заняться микрофильмами, если ты, конечно, доберёшься до них; и найти бы еще хотя бы увеличительное стекло или микроскоп...
"Фантастика!" - думал Павел, пробираясь всё глубже в недра корабля. - "Не могу поверить!"
Павлу действительно удалось найти кусок поцарапанного и треснувшего стекла большой увеличительной силы, кое-что из роликов и несколько обгоревших книг, страницы которых надо было переворачивать очень осторожно, иначе они могли рассыпаться. Немного приподнявшись на подушке, Эндрю каким-то образом приспособился и сумел проглядеть материалы с помощью переносной лампы. Там были только мимолетные упоминания о Квазимодо (эта планета мало кого интересовала), но те крохи сведений, которые удалось собрать, подтверждали, что они находятся именно там, где предполагали, и, более того, в настоящее время обращены к той же стороне местного солнца, что и планета Картер.
