Лариса Шкатула - Маленький дракон с актерского факультета
– А как вы решаете, кому можно читать такие книги, а кому нельзя.
– О, современная психология разработала немало тестов, пользуясь которыми можно исследовать способности человека... Но что же это я держу вас перед закрытой дверью, как плохой хозяин?
Леон изобразил в воздухе какую-то фигуру. Дверь загрохотала, как если бы с неё стали падать всевозможные крючки и засовы, а затем медленно открылась.
Перед ними темнел провал, из которого медленно поднималась сверкающая огнями лестница, уткнувшаяся в основание дверного проемв, как приебежавшая на свист хозяина собака. Леон сделал приглашающий жест и Екатерина осторожно шагнула на первую ступеньку лестницы.
Перед ними раскинулась огромная каменная пещера с высоким потолком, откуда свет лился непрерывным потоком, как если бы потолок излучал это свечение.
По бокам пещеры, насколько хватало глаз, тянулись длинные застекленные полки, подобные стендам, на каких выставляются музейные экспонаты.
Катя медленно пошла мимо, читая аккуратные таблички перед каждой вещью. Здесь были собраны труды историков, археологов, физиков, летописцев, кажется, с тех пор, как человек научился писать.
– Это копии? - спросила изумленная Катя.
– Здесь только подлинники, - сухо ответил Леон; неужели его так рассердило её предположение?
– Удивительный музей, - пробормотала девушка.
– Это сокровищница, - поправил он. - Музей - место, где раритеты выставляются для обзора, вернее, для обозрения. А здесь они хранятся. И принадлежат узкому кругу заинтересованных людей.
– И кто эти люди?
– Орден честолюбивых историков.
– Какое странное название.
– Вас смущает слово - честолюбивые? Наши идеологи придали ему негативный смысл. А мы воспринимаем его по первоначальному значению. Честолюбивый человек любит, чтобы все было по ЧЕСТИ: доброе имя, незапятнанная репутация, почет, положение, которого он заслуживает своим трудом, знаниями, пользой, приносимой обществу... Что же вас беспокоит?
– Что вы имеете в виду под словом - положение?
– Богатство. Возможность пользоваться всеми благами цивилизации. Исполнять мечты, желания... Ничто так не разъедает душу, как неутоленное желание...
– И все это - только для узкого круга?
– Для членов нашего ордена.
– Но это все уже было, - Катя замялась, подыскивая слова. - Массонская ложа, аристократия всех веков и народов...
– Нет, Катюша, вы меня не поняли. Аристократы вообще были всякими, в том числе вырожденцами, одиозными личностями. А я говорю о лучших, умнейших людях своего времени, которые благодаря таланту добиваются этого для себя и себе подобных.
– Скажите... а белые историки тоже имеют свой орден?
– Куда им! - Леон презрительно усмехнулся. - У них, конечно, есть организация, но её идеи так примитивны... Та же пионерия, только для взрослых... Вам о них рассказал Эрик?
– Да. Якобы они мной интересуются.
– Не якобы, а интересуются. По крайней мере, мы в последнее время подметили суету вокруг вас...
– И решили перехватить добычу у них из рук.
– Добычу! Скажете тоже. Просто они, как и мы, нуждаемся в свежих молодых силах. Увы, даже маги не могут жить вечно.
– А что они увидели во мне особенного? Насколько я могу чувствовать, ничем от своих сверстников не отличаюсь...
– Белые историки - тоже маги. Наверняка они воспользовались ген-искателем.
– Искателем определенных генов или гениев?
Леон рассмеялся.
– Браво, вы угадали. Можно сказать, это и то, и другое.
– Вы тоже пользовались искателем?
– Мы больше доверяли старой доброй магии. Потому просто вызвали дух Кассандры и она указала на вас... Признаюсь честно, я буду счастлив иметь такую сообразительную невестку.
– Невестку? - Катя чуть не лишилась дара речи. - То есть, вы хотите сказать...
– Что вы выйдете замуж за Эрика.
– Ни фига себе! - нарочито вызывающе сказала Катя. - Без меня меня женили. Следовательно, мое желание в расчет не принимается. Или при виде вашего Эрика любая девушка должна умирать от счастья?! Интересно, а ваш сын об этом знает?
– Знает. И он поступит так, как ему посоветуют более опытные и мудрые старшие товарищи.
– Ну а как же любовь? Или честолюбивые историки её отвергают?
– Не отвергают. И вы вполне можете полюбить друг друга. Со временем.
– Понятно, стерпится - слюбится!
– Вы считаете, что Эрик вас недостоин?
– Я считаю недостойным ваше поведение в отношении меня. Кто дал вам право вмешиваться в мою жизнь? А тем более, навязывать свое мнение? Мои родители, в отличие от вас, всегда со мной считаются.
– Ваши родители - не маги и не могут знать, что мы - ваша судьба.
– А как же белые историки? - ехидно напомнила Катя. - Наверняка и они считают себя моей судьбой. Или вы можете заставить меня следовать вашим желаниям?
– Заставить? - Леон смутился. - Мне казалось, вы более благоразумны. Неужели вы отказываетесь иметь ВСЕ? Все, что захотите! Все, что сможет изобрести ваша самая изощренная фантазия?
– Не хочу.
– Поймите, - он все ещё надеялся её уговорить, - обычная человеческая жизнь не что иное, как рулетка. Повезет - не повезет. А везет немногим. И сколько на жизненном пути случайностей, которые просто невозможно предусмотреть! Неужели вы хотите пустить свою жизнь на самотек?
– Я хочу прожить СВОЮ жизнь, а не ту, что вы мне заготовили.
Леон отступил от Екатерины и с сожалением оглядел её, дрожащую от волнения, с упрямо закушенной губой.
– Жаль. Жаль, что вы оказались такой неразумной. Полактия была права, вы - не наша, а я не доверился её чутью... Но уже ничего поделать нельзя. Ваше имя вплетено в магический узор...
Екатерина устыдилась.Как неподобающе вела она себя с человеком, который ничего плохого ей не сделал. Отказывая, вовсе не обязательно грубить. Да ещё такому обаятельному мужчине.
– Чудеса, - он поднял на неё свои янтарные глаза. - Я вдруг услышал ваши мысли и рад, что эта вспышка - всего лишь юношеский максимализм... Но вы ещё ничего не видели.
Он осторожно подтолкнул её к стеллажам.
– Посмотрите, вот рукопись Платона, считающаяся безвозвратно утерянной. Вот оригинал комедии Аристофана "Аврора и Эрот". Эскизы летательного аппарата Леонардо да Винчи...
Кате было стыдно, но она, увы, не испытывала того трепета, которого ждал от неё неистовый историк-маг.
– Здесь только старинные книги и рукописи? - все же спросила она, как шутила её сестра, чтобы в разговор влиться.
– У нас есть и более современные экземпляры. Например, рукописи поэтов эпохи сталинизма, уничтоженные ретивыми гэпэушниками.
– И никто об этом не знает?
– Те, кому нужно, знают.
– И единолично пользуются тем, что принадлежит людям всей земли?
– Браво. Вы умеете говорить высоким штилем. Только ведь именно земляне пытались эти вещи сжечь, взорвать и прочее. Вы же не верите, что подобный вред нашей истории нанесли какие-нибудь зловредные инопланетяне? И только люди нашего ордена часто с риском для жизни вытаскивали эти раритеты из-под каменных завалов, горящих замков и церквей, затопленных подвалов. И зря, Катенька, вы нас осуждаете: мы не брали чужого.
"Но и не делились с другими", - хотела сказать она, но вовремя спохватилась: опять лезет не в свое дело.
– Простите, наверное, Полактия Фортунатовна права. Я действительно не ваша.
– Но можете ею стать..
– Увы, меня не вдохновила ваша жизнь. Как вы думаете, почему я пошла в театральный институт? Чтобы играть для народа. Для всех, кто будет приходить на мои спектакли, а не для узкого круга людей. Пусть они хоть трижды талантливы. И сердце мое не трепещет при виде ваших сокровищ. Зато оно трепещет при виде занавеса, огней рампы... Я хочу дышать совсем другим воздухом и не променяю свою мечту на самую древнюю рукопись!
– Современные молодые люди так черствы, так равнодушны... Огни, шум, треск, громкая музыка! - с ожесточением проговорил Леон.
– А современные старики желчны, злы и занудны! - выпалила Катя и осеклась. - Видите, я неисправима. Когда мы с моей бабушкой вот так ссоримся, а я потом прошу у неё прощения, бабушка говорит: "Молодой на битву, а старый на думу". И мы миримся.
– В ваших глазах я выгляжу стариком? - спросил он.
– В моих глазах вы выглядите человеком, который все знает, а ведь таких людей нет?
– Спасибо, - улыбнулся Леон. - Может, вы и правы. В последнее время мне все труднее находить язык с собственным сыном, а если быть честным до конца, когда я говорил, что мой сын сделает все, что ему скажут старшие товарищи, я вовсе не был уверен в этом. Хотя я бы на его месте...
– Думаете, я ему не понравилась? - вырвалось у Кати.
– Я не о том. Он не принимал бы во внимание чьи-то там советы, а руководствовался своим сердцем... Значит, вы не хотите быть с нами?
– Я хочу жить, как жила. Это меня вполне устраивает. Я должна иметь право даже на ошибки. Свои собственные. А не страдать от влияния какой-нибудь неучтенной вами звезды...
