Майкл Муркок - Город в осенних звездах
- Скажем, к сентябрю этого года будете вы готовы?
- Вполне вероятно, герр доктор-адвокат. Но мастера из Лиона и Бремена потребуют денег вперед как доказательство наших честных намерений.
- Я понимаю. Как будет лучше всего перевести эти деньги за границу? Чеком? Долговою распиской?
- Я еще не справлялся, сударь, но могу получить всю интересующую вас информацию в течение нескольких дней.
- Они действительно, бременцы, лучшие мастера?
- Лучше их только мои земляки, шотландские корабелы. Но нанимать их теперь было бы несколько непрактично. Разумеется, до сего времени бременцы строили корабли морские, но корпуса их судов идеально подходят и для воздушных лодок. Воздушная тяга должна идти...- таинственный взмах обеими руками,-...так. Весла-так...-что-то вроде загребающего движения.-А паруса надо крепить на наклонных мачтах. Под углом минимум в 45 градусов. Вот так...-тут Сент-Одран изображает ладонями некую геометрическую фигуру.-И потом, существуют еще всякие хитрые инженерные приспособления, но, к счастью, с этим проблем не возникнет. Нам удалось заполучить одного выдающегося корабельного инженера, подвязавшегося в свое время на службе в британском и датском военном флоте. Он буквально на днях вернулся из Америки, где консультировал тамошнее правительство по вопросам конструкции кораблей.-Сент-Одран продолжал заливаться соловьем в знакомой уже тональности, ведя свою музыкальную тему, основанную на простейшей мелодии, создавая захватывающие переливы, возбуждающие воображение слушателя. Иными словами, картину, каковую внимающий Сент-Одрану рисовал себе в воображении, шевалье раскрашивал сияющими цветами, и слушатель видел не только то, что хотел видеть он сам, но и то, что хотел показать ему шевалье.
- Они все-оркестр,-как-то сказал он мне,-а я лишь дирижер.
Наконец шевалье завершил свое представление, каковое, признаюсь, меня впечатлило едва ли не наравне с угрюмым законоведом. Сент-Одран заверил нашего доктора-адвоката, что мы не только доставим корабль наш в Миттельмарх, перебравшись через преграды,-непреодолимые, если идти по земле или плыть по морю,-но и снарядим этот корабль так, что он будет готов к любым непредвиденным неожиданностям. Он застенчиво упомянул "сиятельного господина" и "вашего титулованного клиента", так же, как я, полагая, что таинственным нашим инвестором выступает сам принц майренбургский. я не стал задаваться вопросом, почему принц, запрещающий тайные общества,-каковые занимаются, разобравшись, теми же безобидными действами, рассчитанными на дешевый эффект, что и мы с шевалье,-покровительствует в то же время нашему предприятию. Я рассудил, что такое встречается вовсе не редко, когда человек с энтузиазмом хватается за какую-нибудь одну явно нелепейшую идею, но зато с яростью обличает другую, не менее нелепую. Настроен я был весьма цинично, а в таком настроении я все всегда сваливаю на низменную человеческую природу.
Когда мы возвращались на площадь Младоты в наемной карете, Сент-Одран имел вид утомленного актера, который только что отыграл,-и успешно,-трудную роль перед чуткою и благодарною публикой.
- Начать нашу компанию, как выясняется, будет легче, чем я полагал,-сказал он.
Во мне все же росло беспокойство. Одно дело-обвести вокруг пальца парочку бюргеров, совсем другое-дурачить сиятельного принца. Именно с того дня, я так думаю, и вернулись мои кошмары.
Вновь в ночных снах моих стала являться мне герцогиня, и человек-телец, дышащий жаром мне прямо в лицо, и Лабиринт,-с каждым разом он становился все больше запутанным,-и угрожающие шепчущие голоса. Сент-Одран же тем временем продолжал собирать свою "коллекцию" подложных документов: рекомендательные, ясное дело- хвалебны, письма, различные благодарности и другие бумаги, вполне убедительно свидетельствующие, что бременская корабельная фирма "Линдер и Линдер", подрядившаяся исполнить заказ,-а именно, строительство корпуса воздушного корабля,-для Общества Воздушных Исследований на общую сумму 27 000 талеров, с предоплатою 9000 талеров, выплатой 9000 талеров по завершении строительства корабельного корпуса и 9000 талеров по окончании всех работ. Господа Винглер и Пьемонт берутся за 10 000 талеров выделать шелковый купол воздушного шара по типовому проекту (они исполняли подобные заказы и для Монгольфье), но требуют предоплаты в размере половины от общей суммы. Они обязуются также изобразить на куполе всякий герб, флаг, либо же отличительный знак, каковой будет включен в список представленных инвесторов Компании, поданный до последней лакировки материала. Мистер Маркесс, корабельный инженер, завершил уже все чертежи и горит нетерпением взяться за дело. И все в том же духе. Чем сложнее и изощреннее становился обман Сент-Одрана, тем неотвязней-мои угрызения совести, и кошмарные сны мои донимали меня все сильнее. Если этот обман раскроется, в лучшем случае нас изгонят из города... но всего вероятней-казнят. За мошенничество в особо крупных размерах. Но даже если изгонят, нас после этого не примут больше нигде в цивилизованном мире. Я рассчитывал изначально составить себе состояние малою ложью6 более, скажем так, традиционною тактикой, но теперь я завяз глубоко и не мог пойти уже на попятную, не предав при этом Сент-Одрана и не обнаружив участия своего в сем мошенничестве.
Имея стойкий иммунитет ко всяческим моральным терзаниям и угрызениям совести, друг мой продолжал погружаться в трясину придуманной им иллюзии. В очередном разговоре нашем с доктором-адвокатом шевалье сокрушенно посетовал на острую нехватку "горючего газа", необходимого для того, чтобы поднять в воздух наш новый корабль, и справился, словно бы между прочим, нельзя ли будет закупить и его тоже. Адвокат сделал пометку в своем блокноте. Контракты были уже готовы, и мне пришлось наконец поставить свою подпись. При этом я себя чувствовал так, словно бы запродавал душу свою Сатане. Мне даже не верилось, что Сент-Одран может с такою легкостью ко всему этому относиться. Уж слишком большие деньги образовались у нас в руках. А ведь я отнюдь не стремился заполучить богатство всей нации, мне хватило бы денег какой-нибудь милой вдовицы!
Так проходило время, и дни мои были так же далеки от реальности, как и ночи. Я стал много пить,-больше, чем стоило бы,-и, выпив, бродить по улицам не разбирая дороги в смутной надежде встретить свою герцогиню. Зима потихоньку брала свое. С каждым днем становилось все холоднее. Я чувствовал, как мужество покидает меня. Дух мой умирал. Никогда еще в жизни я не был настолько несчастен. Иной раз меня посещала мысль взять коня и уехать из Майренбурга,- таким же нищим, каким я приехал сюда, Я начал скучать по Беку, мирному тихому Беку, и по домашним своим, рядом с которыми я бы себя почувствовал увереннее. И все же гордыня моя,-упрямая, пагубная, бессмысленная,-удерживала меня в столице Вальденштейна. И еще-моя дружеская привязанность к этому шотландскому мошеннику, не заслуживающему, говоря по правде, вообще никакого доверия.
