Виктор Гончаров - Под солнцем тропиков. День Ромэна
— Па-а-па! — взвизгнула Верка, забив ногами землю, поросшую одуванчиками: эта улица у нас не главная, поэтому она не мощеная и без тротуаров.
Далее, подсадив Веру на забор и дождавшись ее благополучного снижения в объятия сразу помолодевшего на десять лет отца, я побрел по улице, сгорбившись и безнадежно взывая:
— Ах, Петька, Петька, собачий хвост, где ты есть и вернешься ли ты?
Из благоразумия я провел эту ночь не дома, а в Кремлевском саду на лавочке.
4. Перевалив хребет Мак-Доннеля и тропик Козерога…
Перед самым выходом из пещеры, на расстоянии каких-нибудь десяти метров от нее, на каменистом куполовидном холме приткнулся аккуратненький домик в четыре окошка, крытый толем, со стенами, выложенными изразцом. Мимо него проходила широкая дорога, выбитая в камне; одним концом, ближним, она упиралась в пещеру, другим — вела в город. Город расположился внизу по обеим сторонам реки в глубокой зеленой ложбине.
Оглядевшись, Бамбар-биу пригласил Петьку следовать за собой без мешкотни. Он быстро прошел к домику. В дверях их встретил высокий, чугуннолицый, чернобородый.
— Добро пожаловать, — сказал он по-английски, — давненько тебя не видывал.
— Говори по-русски, — отвечал Бамбар-биу, — этот малец тот самый русский…
— Ааа… — Лицо в колючем ореоле непокорных, черных с проседью волос посмотрело на Петьку с большим вниманием.
Бамбар-биу представил широким жестом:
— Айра Доггед, ученый, антрополог, химик. Пионер Петька, аэро-путешественник.
— Очень прриятно, — сказал Доггед, раскатившись на букве «р» и близкого знакомства с русским языком не обнаруживая: — Я вами наслышан.
Айра Доггед представлял собой человека не менее интересного, чем гигант Бамбар-биу. Они были одинакового роста, этим походя друг на друга, но тут сходство и кончалось. Доггед имел резкое скульптурное лицо: квадратный, как обрубленный со всех сторон, лоб; нос — словно обтесанный по линейке; губы — два тонких прямоугольника.
Цвет кожи его был цветом полированного чугуна. Глаза — не глаза, а глазища, притаившиеся под лобным квадратом, — горели черными брильянтами в оправе иссиня-белой роговицы.
Они вошли в комнату, которая имела вид антикварного или этнографического магазина, пришедшего в упадок. Беспорядочные груды книг со старинными кожаными переплетами и застежками из зеленой меди перемешивались с первобытным оружием, утварью и идолами с Полинезийских островов, с грубыми пестрыми нарядами дикарей; скелеты и отдельные кости ископаемых зверей — с человеческими черепами — желтыми, беззубыми, дыроглазыми, бесчелюстными.
Посмотрев с сомнением вокруг себя и вымолвив с твердым порицанием «ну, беспорядок», Доггед провел гостей в соседнюю комнату. Если в первой все говорило о первобытном хаосе, во второй — белый кафельный пол, эмалированные стены, блестящее химическое оборудование напоминали пришельцам не о заре человечества, а о XX веке, веке сложной техники и точных наук. Отодвинув от стойки два табурета на длинных ножках, Доггед предложил гостям садиться. Бамбар-биу отказался, Петька же, усталый после гонки, с удовольствием оседлал длинноногий табурет, вымерив предварительно все движения, чтобы не растянуться на кафлях. И все же табурет провез его немного, посвистав ножками о пол.
— Что могу служить? — спросил Айра Доггед, разглядывая без церемонии голое тело гиганта.
— Две просьбы, — отвечал тот. — Прежде всего не мешало бы мне одеться, а затем — приюти пионера на час-другой до моего возвращения.
— Перрвое буду исполнять с удовольствием, вторрое без никакого. Прройди ты в ту комнату и выберри себе по вкусу любой костюм.
Не интересуясь, почему ученый отнесся к Петьке «без никакого» удовольствия, Бамбар-биу скрылся в указанной комнате.
Хозяин пыхнул ему вслед черным огнем из зрачков и перенес свое внимание на пионера. Его взгляд угнетал, как взгляд королевского тигра.
— Маленький мистер давно из России?
— Это я, что ль? Еще месяца нет, — быстро отвечал пионер, желая скорейшего возвращения гиганта.
— О! Не читал ли мистерр Петька последний статья ррусской химик Шлиппенбах?
Петька тоскливо оглянулся на дверь. Внутренне вскипятившись, подумал «издевается черная мохнатина», но отвечал с холодной вежливостью, которую перенял от Бамбар-биу:
— Мы, сэр, еще не проходили в школе химических науков.
— Как жаль. Наши мальчики химия учат.
Он бросил беглый, острый взгляд на Петькин револьвер, прикрыл заслонками век недоброе пламя глаз и повернулся вместе с табуреткой к микроскопу на стойке. К радости пионера, микроскоп оказался для него более интересным, чем бесплодный разговор.
Вернулся Бамбар — изящный джентльмен, неузнаваемый, перерожденный. В цилиндре, с крахмальной грудью, белыми перчатками, он мог бы теперь сойти за социал-демократического представителя в парламенте.
— Ты знаешь, Айра, цель нашего прибытия? — спросил он и, предупреждая ответ, поторопился досказать. — Мы рассчитываем освободить из тюрьмы маленького белого человечка.
— Почему ты не говорришь пррямо: белая девочка?
— Если это девочка, тем лучше, — Бамбар-биу опустил глаза на узкие носки своих ботинок. — Тем лучше, — повторил он, — пионер как раз ищет девочку… — И посмотрел задумчиво-нежно в сверкнувшие мрачной иронией глаза черной мохнатины. — Кроме того, — добавил он, — я думаю нанести визит одному высокопоставленному лицу, вот почему я нарядился в твой выходной костюм.
— Очень хоррошо. Ты сейчас уходишь? А если ты не веррнешься?
— Я вернусь, — изящным движением пальцев, одетых в перчатку, Бамбар-биу оттенил сквозь ткань сюртука выпуклости двух маузеров.
— Ну, смотрри. Должен тебя прредупрредить. Утрром, слушая ррадио последние новости, я узнал, что в эту ночь известный анархист совершил налет на пастбище мистерра Бррумлея…
Беспечно направлявшийся к дверям гигант гневно обернулся.
— Почему ты не сказал об этом раньше? Петух, нужно было догадаться, что у них есть радио-передатчик. Теперь обстановка меняется резко. Но я пойду, все равно. Подари мне, Айра, одну из твоих хлопушек.
Петька увидел, что на его друга опять свалился приступ дерзкой отваги. Она была уместна в пустыне, но здесь, в городе… С высоты своего табурета Петька испустил негодующее «эх!»
— Не пыхти, пионер. С твоей «игрушкой» ты везде в безопасности. Сколько у тебя осталось зарядов?
— Хватит, — отвечал Петька, перед этим только что заполнивший свежими патронами пустые гнезда револьвера.
