Джеймс Баллард - САДОК ДЛЯ РЕПТИЛИЙ Часть I (Двухтомник англо-американской фантастики)
Там была еще, само собой, целая свора полицейских — как в форме, так и переодетых в штатское, и еще, Бог знает зачем, два врача; один из них без конца болтал ни к селу ни к городу о фторе, найденном в сравнительно высокой концентрации в человеческих эмбрионах, и о его пользе для детских зубов. Один эксперт давнишних времен массированных бомбежек заявил, что всегда эвакуировал окружающее пространство вокруг неисследованной бомбы до тех пор, пока она не будет обезврежена, и поэтому он считает благоразумным эвакуировать Сабль де Фесс.
Это привело мэра в состояние поистине галльского экстаза. Эвакуировать этот район во время карнавального уик-энда — все равно, что разрушить его; лучше смерть, чем бесчестье, и так далее. Я заметил, что если мой «фтор восемьдесят плюс» взорвется, то проблема эвакуации вообще уже не встанет, поскольку никто нигде и никогда больше не сможет быть благоразумным. Начальник полиции, бросив на меня подозрительный взгляд, сказал, что обсуждаемая опасность носит чисто гипотетический характер; зато паника, которая будет сопутствовать массовым волнениям, неминуемо станет гибельной. Нужно окружить только квартал, где расположен банк. Он находится в центре города, и большинство учреждений закрыто на время уик-энда, так что выполнить операцию будет несложно — это в пределах наших возможностей.
Так заявил начальник полиции, набивая трубку, словно артиллерист, заряжающий свое орудие последним снарядом, и указывая трубкой прямо на меня. Он дал понять, не говоря этого вслух, что считает весь план взлома банковского подвала подстроенной махинацией.
Мосье ле Кэ сказал:
— Но ведь бронеавтомобиль уже был и ушел, и в банке сейчас почти не осталось денег — до понедельника.
Однако начальник полиции не был удовлетворен. Глядя, как он утрамбовывает содержимое своей трубки, я не мог отказать себе в удовольствии процитировать поговорку моего дедушки: «Плотно порох ты набьешь — дичь наверняка убьешь». Он сделал это своим девизом.
Между тем Франкенбург и другие сосредоточенно углубились в мои записи, которые я вынужден был им передать.
Франкенбург проворчал:
— Я должен все проверить и перепроверить. Мне нужен компьютер. Мне нужно пять дней.
Но маленький доктор Имхоф сказал:
— Послушайте, мы не должны исключать возможность того, что прочитанное нами здесь действительно соответствует истине. Мы должны это допустить хотя бы для очистки совести.
— Хорошо, хотя бы для очистки совести, — сказал Франкенбург. — Ну и что?
— А то, — ответил Имхоф, — что любое уменьшение давления делает так называемый «фтор восемьдесят плюс» Перфремента безвредным веществом, не так ли? В таком случае дыра, просверленная в подвальной двери, будет достаточной мерой предосторожности. Так сделаем же дыру и подождем до понедельника!
— Пусть будет так, — сказал я. — Он говорит здраво.
Инженеры из Компании Сейфов и Хранилищ, прибывшие самолетом, выгрузили свое хозяйство у банка. И среди баллонов, защитных очков для глаз и прочих приборов я заметил несколько противогазов.
— А это зачем? — спросил я у ле Кэ. Франкенбург, не расположенный к уговорам, сказал недовольно:
— Да, да, сверлите дыру, оставьте эту штучку Перфремента до понедельника. Но пока я расшифрую эту формулу, его так называемый «фтор восемьдесят плюс» за это время испарится.
Некий доктор Шьяпп сказал мрачным тоном:
— Это метафизика: если мы его оставим — он испарится, если мы его не оставим, он тоже испарится, но, насколько я понял из записей Перфремента, если мы оставим здесь «фтор восемьдесят плюс», мы испаримся вместе с ним в коллективное небытие. Лучше сверлите дыру.
Я напомнил:
— Мосье ле Кэ, я вас спросил, для чего здесь эти противогазы?
— Видите ли, — ответил он, когда дверь подвергается постороннему вмешательству, автоматически включается сигнал тревоги, подвал заполняется слезоточивым газом из встроенных контейнеров.
— Вы сказали — слезоточивый газ? — спросил я.
— В высокой концентрации.
— Тогда, — закричал я, — немедленно отойдите от этой двери! — Я апеллировал к Франкенбургу: — Вы ненавидите каждое мое слово, старина, но вы честный человек. Признавая, что мои записи верны, — а я клянусь, что они верны, — вы поймете, что мой «фтор восемьдесят плюс» вступает в реакцию только с одним веществом. А это, будь я проклят, как раз то вещество, из которого делают слезоточивый газ!
Франкенбург кивнул головой. Шьяпп сказал:
— Как ни вертите, но мы здорово влипли!
А старый Рэйзин проворчал:
— По-моему, это как раз то, что драматурги называют абсолютно безвыходным тупиком. Поправьте меня, если я ошибаюсь.
Но тут маленький Имхоф спросил:
— Есть ли тут хоть какая-нибудь часть подвала, куда не подведен сигнал тревоги? И если есть, то где именно?
Ле Кэ ответил:
— В техническом смысле существует лишь одна сторона подвала, достижимая снаружи, если только это можно назвать «снаружи». Задняя стена нашего подвала примыкает к задней стене расположенного по соседству ювелирного магазина Моникендама. Его подвал, видите ли, сам по себе имеет толщину в два фута. Следовательно…
— Ага! — воскликнул начальник полиции.
— Приведите Моникендама, — приказал министр безопасности.
И этот известный ювелир и ростовщик был немедленно доставлен. Он сказал:
— Я охотно открою свой подвал, но у меня есть партнер, Уормердам. Наш подвал открывается комбинацией из двух замков, отпираемых одновременно. Они расположены таким образом, что один человек не может отпереть оба замка в одно и то же время. У меня своя секретная комбинация, у Уормердама — своя. Чтобы открыть подвал, мы должны здесь присутствовать оба.
— Вот как становятся богачами, — пробормотал старый Рэйзин.
— Вот как остаются богачами, — поправил его Моникендам.
— Где находится Уормердам? — был задан вопрос.
— В Лондоне.
Тут же позвонили в Лондон, и агенты секретной службы вытащили беднягу Уормердама, пронзительно кричащего, прямо из-за обеденного стола, стремительно доставили его на аэродром реактивных самолетов и запустили вверх с такой скоростью, что он прибыл в Сабль де Фесс в состоянии полной прострации и с салфеткой, все еще засунутой под подбородок.
Зато теперь, по выражению начальника полиции, все это дело стало для него ясным как на ладони. Я был в его глазах кем-то вроде главы преступной шайки, профессором Мориарти, и моей истинной целью была кладовая ювелиров… Он усилил полицейский кордон, и Моникендам с Уормердамом открыли свой подвал.
