AISI - Сердце в когтях
Последними кадрами калейдоскопа было видение плачущей Насти, которая пыталась защитить свое сокровище обеими руками. Но, неизвестно откуда возникшая гигантская омерзительная тварь разрывала ее когтями на части. Сквозь видение он видел лицо молчаливо плачущей пленной твари, безнадежно пытающейся защитить то, что дорого ей. И свою огромную, колыхающуюся в отблесках взрывов, тень, нависающую над ней. Почти не думая, он бросил руль, срывая с нее проволоку и выкидывая ловушку в окно. И последним отчаянным движением, собрав все свои новоприобретенные силы, скомкал тварь на мягком сиденье. Как можно надежней закрывая собой от удара то, что она так отчаянно пыталась защитить.
— Я не тварь, Настя. Я не тварь, — слышал он свой голос откуда–то издалека.
И Настя вернулась. Заполнив своим теплом все вокруг. Ее чудесное лицо было спокойно и счастливо:
— Я знаю. Ведь самое безопасное место — рядом с тобой.
Когда озверевший сумасшедший человек ни с того ни с сего освободил ее, Йель не удивилась. Кто знает, какая еще коварная пакость на уме у этого безумца. Но когда она поняла, что он решил ее спасти, то совершенно его испугалась. Он не просто не боялся смерти, не собираясь умирать. Он вообще ни во что ее не ставил. И собирался отменить ее для Йель. На фоне этого монстра она впервые почувствовала себя слабой и беззащитной. И вместе с тем ее сердце пронзила стрелой боль невозможной надежды. Она могла выжить. Если этот безумный титан собирается ее спасти, то возможно так и будет. Он уже привык методично совершать невозможное. И она начала действительно верить, что он не умрет, пока не найдет свою жену. А значит, рядом с ним сейчас, не умрут ни Йель, ни ее малыш. Выпуская когти, она вцепилась в него так сильно как могла, чтобы ее не отбросило от него ударом о землю, закусив зубами толстый воротник его ужасной грязной униформы, чтобы их сохранить.
Несмотря на чудовищный удар, осколки костей его сломанных рук и машинного железа, впившихся в ее кожу, она чувствовала, что малыш жив. Человек действительно ее спас. Тело горело лавиной боли, она не ощущала практически ни одной его части, сознание то и дело пыталось покинуть ее. Но она знала, что малыш еще жив и это придавало ей каких–то потусторонних сил. Все, что ей оставалось сделать — заморозить себя. С трудом оторвав зубы от растерзанной рубашки человека, Йель изо всех сил пыталась опустить голову, чтобы укусить себя в вену на руке. Без конца неуклюже тыкаясь в безвольно болтающуюся шею остатков человека. Он не мог выжить. Никак. Но Йели почему–то захотелось, чтобы он жил. Пока он живет, она никогда больше не поверит в безнадежность. И она прокусила ему вену на шее,
- 'Живи, черт тебя подери. Может быть, тогда твоя жена и вправду останется живой'.
Потом она заморозила себя.
Глава 35
Когда полностью вымотанная Алена возвращалась в комнату Андреда, она решила проведать Мару. Зайдя к ней, она заметила странно сбившееся одеяло. И ее сердце кольнуло предчувствие беды. Она стянула с Мары одеяло полностью. И включила приглушенный свет. Глаза Алены широко расширились от ужаса. Руки Мары до локтей были сломаны, и изрезаны у запястий, одного уха не было. Алена подозревала, что не было и второго уха. Но боялась подойти к инопланетянке.
— Я не хотела, чтобы кто–то видел меня такой — тускло раздалось со стороны стены, куда было обращено лицо Мары, — хотела потихоньку регенерироваться и забыть об этом кошмаре. Они хотели выдрать когти, а в итоге выломали руки. Я не могла даже дернуться. Была чуть ли не привинчена к столу металлическими полосками. Ты еще не видела то, что у меня под одеждой.
— Мара, кто это сделал с тобой? — ужаснулась Алена. Она никак не могла себе представить в гарнизоне никого, способного на такое.
— Не волнуйся, это не твои, это Особое подразделение. При этом они задавали такие глупые, вопросы, что было даже смешно. Сколько нас, как мы вооружены. А когда я отвечала им правду, они меня били. Не верили, что они всего лишь букашки на пути Звездных Кланов.
— И Андрей?
— И Андрей. Он стоял и смотрел и что–то говорил там об отношении к пленным. А потом…. Потом он перерезал их всех, самому ему тоже досталось. Но он вытащил меня из этого ужасного места.
Дальше он накачал меня обезболивающим и снотворными и доставил к твоему командованию, которое в то время находилось под арестом на время расследования каких–то там должностных нарушений. Той ночью на территорию вашей части как бы случайно прорвался наш взвод. Они уничтожили все Особое подразделение, исключая Андрея, который находился в госпитальном операционном бункере с Андредом. И не спрашивай меня как, по запаху или по фотографиям, я не знаю. И исчезли. Вроде бы они искали Андреда, но не нашли, а других распоряжений относительно людей им не давали. Комиссия вашего полка, назначенная Особым подразделением для разбирательства нарушения вашего командования никаких нарушений в работе командования не нашла. Поэтому все командование твоего гарнизона было выпушено из–под ареста и приступило к руководству. Гарнизон выходит из войны. Сейчас об этом идут переговоры с нашим командованием. Андред и Андрей получат всю документацию, касающуюся антропологии наших рас. А что самое главное…. Главное, они доказали, что хотя совпадение последовательностей наших ДНК совпадают по составу всего на 99 %+ и многие атавизмы, оставшиеся и мутировавшие у нас, у вас уже атрофированы, мы может иметь общих детей, мы — одна раса. Вы — наши потомки.
Алена присела на кровать Мары:
— Значит все кончено? Победила жизнь?
— Не знаю. Еще осталась бюрократия. Ваша и наша.
— А еще остались твои раны и клянусь тебе. Я помогу тебе добраться до лаборатории, помогу тебе стать прежней божественной красавицей и никто не заметит, что были какие то перемены.
Пока Мара одевалась, Алена вспомнила одну веешь:
— Только вот… Почему Андред до сих пор не надел браслет и не вышел на связь….
— Когда пробудешь с ним столько же, сколько я, поймешь, — слабо улыбнулась Мара, — когда он занимается любимым делом, все остальное перестает для него существовать. Он забывает об этом.
Затем Алена и Мара отправились в лабораторию.
На раздетую Мару было смотреть еще страшнее, чем на одетую, чтобы засунуть ее в регенерационную камеру ее пришлось основательно подклеить и подшить, не говоря уже о том, чтобы выскрести из ее вспоротого живота какие то куски металла, который судя по оплывам заливался туда кипящим.
— Твари, вот твари — сквозь зубы шептала Алена.
Мара, поначалу молчала, делая вид что ничего не слышит. Потом сказала:
