Алан Фостер - Приговоренный к призме
— Эван гораздо более многосторонен, чем многие из нас, — добавил Эже, подключившийся к этой дискуссии, — как он уже продемонстрировал. Смотрите!
Он возвращается. Он нашел что-то, что поможет преодолеть его физическое несовершенство. Не говорите о нем в его присутствии. Это будет ему неприятно. Я обнаружил, что он очень чувствителен к таким вещам. Я подозреваю, что эта черта свойственна вообще всем представителям его вида.
— Чувствительность к реальности?
Да, этому врачу нелегко давалось преодоление уже давно сложившихся представлений на вещи. Ему трудно было признавать все эти странные явления.
— Мы имеем дело с нормальным существом, — поспешил вмешаться Эже.
Второй врач и библиотекарь вздрогнули одновременно. — Я понимаю к чему вы клоните, — быстро выговорил Эже, обращаясь к своим друзьям.
— Это должно сгодиться, — и Эван показал какой-то неизвестный органосиликатный каркас, состоявший из целой серии соединенных друг с другом яйцевидных форм. Он нашел их в небольшой бухточке. Эван связал эти фигуры вместе, использовав для этой цели волокна тонкого гибкого растения, которое росло в реке.
Прежде всего он разместил свою грудь напротив центрального узла и испробовав это средство на прочность в том месте, где было достаточно мелко. Когда стало совершенно ясно, что эти яйцевидной формы фигуры спокойно выдерживают его, он поболтал ногами, и с удовольствием обнаружил, что благодаря этому движется вперед.
— Наконец-то, — проворчал один из воинов.
Эван мог не только разговаривать со своими друзьями, которые в это время уже вошли в реку и сейчас шагали по ее дну. Он мог также и видеть их, потому что вода была довольно прозрачной. Они маршировали прямо под ним. По краям для защиты шли воины, а впереди, как всегда, находился разведчик.
— Все хорошо? — мысленно спросил у своих друзей Эван.
— Дно здесь немного рыхлое. Хорошо, что вода такая прозрачная.
— Это хорошо, потому что вы видите путь и знаете, куда идти.
— Нет. Это хорошо, потому что через прозрачную воду до нас доходит солнечный свет.
Если бы вода не была прозрачной, его друзьям пришлось бы плохо. А для него это не имело такого значения. Мутная вода не беспокоила бы его, если бы у него были жабры.
«Мы хорошо дополняем друг друга, — думал Эван. — Мы друзья. А надолго ли? На тему возраста разговоры еще не велись. Изнашивались ли их внутренние компоненты, как у других живых существ или они их просто заменяли со временем? Меняли с помощью врачебного вмешательства? И сохранялась ли при этом память?» Он понятия не имел, как долго функционирует мозг на кремниевой основе, не деградируя.
Неожиданно ему в голову пришла мысль, что, может быть, Эже, библиотекарю, врачам и другим старшим членам ассоциации уже больше тысячи лет. Невероятно? — Да. Невозможно? — Нет. А что если они живут уже хотя бы две или три сотни лет? Что случилось бы, если бы такие умные и хорошо адаптирующиеся создания имели бы допуск к высокой технологии? Они ничего не сообщили о своих достижениях. Если они могли создать способ общения посредством мышления без использования речевого аппарата, употребив для этого изобретения лишь собственные тела, что они могли бы достичь, если бы у них были технические средства? Могли бы они создать компьютер?
Эван видел, что государственная технология на Призме приводилась в жизнь под строгим контролем. Осторожность стала ключевым атрибутом и его компании.
А тем временем ему предстояло преодолеть еще более, чем пол-реки, и следовало бы сосредоточится на движении своих ног, иначе его ждали не очень приятные перспективы в будущем.
Эван был вполне доволен собой, сознавая, что практически сам проплыл такое расстояние по реке, не пользуясь при этом мотором, который был в его прежнем костюме. Мышцы его ног проделали всю эту работу сами, да, да, те самые мышцы, которые были не в состоянии выполнять то, что от них требовалось, когда Эван только высадился в этом мире. Его ноги окрепли в результате прогулок, которые он здесь совершал.
Обитателям Самстэда не требовалось делать никаких упражнений. Зачем тратить время и калории на такой примитивный вид деятельности? В сутках и так очень мало часов, когда мы не спим и можем заниматься умственной работой. Все, что вам захочется сделать, любой вид активной деятельности, на открытом воздухе например, — всем этим можно было бы заниматься, не отвлекаясь на такие глупости. Для всего существовали специально разработанные костюмы: были костюмы для полетов, для ныряния, для скалолазания и длительных забегов. Физическими упражнениями занимались только слабоумные.
Без сомнения, отсутствие физической подготовки способствовало различным катастрофам и бедствиям. Из всего этого Эван развил целую теорию, которую собирался сообщить своему директору по возвращении. В определенных случаях, казалось, были весьма веские причины для того, чтобы использовать наше собственное тело не только в качестве передвижного хранилища мозгов.
Пока Эван размышлял обо всем этом уже три четверти водного пути были позади. Но Эван и не собирался расслабляться. Наоборот, ему начинали нравиться упражнения. Поскольку его костюм не был водонепроницаемым, вода давно уже просочилась сквозь него. Другой, белый костюм, тоже промок, и кожа Эвана стала влажной. Эван чувствовал тепло, как если бы принимал ванну. К тому же теплая вода действовала успокаивающе, как и не сильное течение, и мягкий бриз, который осторожно колыхал поверхность реки. Эван чуть было не заснул. Но сигнал Эже быстро вывел его из дремотного состояния.
— Эван, у нас здесь внизу проблемы. Эван!
Он поморщился. Не только его тело, но и сознание куда-то плыло. И вот его оторвали от приятных мыслей.
— Какие еще проблемы? — Задав этот вопрос Эван начал всматриваться вниз.
Яркие цвета спутников исчезли из его поля зрения. Он мог разглядеть лишь песчаное дно, находившееся на шестиметровой глубине под его свисавшими в воду ногами.
— Где вы? Я вас больше не вижу.
— За тобой, я думаю.
Эван начал разворачиваться, гордясь тем, что может совершать этот морской маневр. Затем он поплыл обратно к середине реки. Время от времени он проглядывал дно. Когда Эван перестал бултыхать ногами, остановившись в четвертый раз, то замер от ужаса.
Дно исчезло.
Вместо дна появилось что-то огромное и черное. Течение качало из стороны в сторону ресницы этого существа, но оно оставалось на месте, удерживаясь за счет других ресничек, расположенных по бокам. Оно лежало внизу, извиваясь как огромное покрывало.
— Я вижу что-то под собой, — подумал он «громко». — Оно покрывает значительное пространство. Это — самая гибкая силикатная жизненная форма которую я когда-либо видел.
