Джек Вэнс - Троя
— Незачем.
Наступило неловкое молчание.
— Или сказать иначе — почти незачем, — словно в раздумье, добавил Бардуз.
— Что значит «почти незачем»?
На изможденном лице магната мелькнуло подлинное одушевление.
— Все очень просто. Я скажу пару слов Клайти, дабы разрешить все ее сомнения и упростить ей жизнь. То же самое я сделаю и со Смонни. Меньшего она не заслужила. — Бардуз усмехнулся, и когда заговорил снова, лицо его стало почти безмятежным.
— Возможно, мы встретимся и все вместе — и тогда — кто знает, каковы могут быть результаты и последствия?!
— Надеюсь, мы с Чилком будем рядом с вами, хотя бы только как наблюдатели.
— Хорошая идея. — Бардуз с ужасом посмотрел на медсестру, подходившую проверить терапевтический аппарат. — Когда я, наконец, освобожусь от этих чертовых проводков и прищепок! ?
— Терпение, господин Бардуз, терпение! Не забывайте, что когда вас привезли, вы были трупом на девяносто девять процентов. Вам придется пролежать еще никак не меньше двух недель, и помните, что каждый ваш новый вздох — просто чудо современной медицины!
Бардуз успокоился.
— С этими медиками не поспоришь, — проворчал он. — У них на руках все козыри. А как вы сами, дружище? — обратился он к Глауену.
— Относительно ничего, поскольку мне выпала только доля того, что пришлось перенести вам.
— А Эустас Чилк? Он, кажется, уже вполне бодр?
— Это только на словах. Они кидали в него огромные булыжники и пытались загнать вниз под камни. Но вот яда ему удалось почти избежать.
— Хм, — хмыкнул Бардуз. — Значит, он родился под счастливой звездой. И теперь понятно, почему он такой оптимист.
— Чилк тоже человек практический, он старается избегать страхов, тоски, плохих мыслей только потому, что они делают его ничтожным и жалким.
— Концепция простая и ясная, но она производит впечатление именно из-за своей блестящей простоты.
— Чилк вообще часто производит впечатление. И в настоящий момент пытается это сделать в отношении Флиц. Больше того, ему даже кажется, что и он ей интересен.
Бардуз закашлялся.
— Да, вот уж воистину оптимист. Такие кампании уже проводились, причем со всем вооружением и бодрым духом атакующих, но увы. Впрочем, душа у нее есть.
— Так вы не разочарованы?
— Разумеется, нет! Как я могу? Он спас мне жизнь — разумеется, с вашей помощью. И в любом случае, Флиц вольна поступать, как ей заблагорассудится.
3Глауен в инвалидной коляске и Чилк на костылях кое-как выбрались на террасу. Утро было прохладным, но ветер едва обдувал лица. Терраса, окаймленная железной балюстрадой выходила на юг, и расстилавшийся перед ними пейзаж, казалось, был нарисован черной тушью и сепией.
Глауен и Чилк сидели, жмурясь от солнца, и размышляли о разговоре с Бардузом.
— Получается так, что мы сможем вернуться на Араминту в месте с ним и считать нашу миссию с успехом выполненной.
Чилк согласился, но с небольшим добавлением:
— Пурист — а Бардуз именно таков — непременно должен был бы назвать и имя Намура. Но этого мы не услышали.
— Не важно. Это дело уходит из наших рук и переходит уже под другую юрисдикцию.
— По указанию Бардуза?
Глауен кивнул.
— Бардуз заявит о пропаже своего судна, не упоминая о покушении. Для Вука этого будет вполне достаточно.
— Особенно, когда он припишет «Фортунатас» к Бюро Б и станет появляться на нем во всяких официальных поездках.
— Послушай, но надо же все-таки постараться найти способ избежать этой участи для «Фортунатаса»! — сморщился Глауен. — Попробуй что-нибудь придумать, мне в голову ничего законного не приходит.
— Мне тоже.
— Бардуз не встанет еще две недели, а я буду готов уже через неделю.
— На меня очень не рассчитывай, — сразу предупредил Чилк. — Я занят делами поважнее. Мной занимается Флиц лично, и мы оба ума не приложим, почему это моей ноге помогает только ее массаж.
— У некоторых людей есть дар целительства, — вздохнул Глауен.
— Именно, именно! У нее вообще много талантов, и между нами уже медленно растет колоссальное взаимопонимание.
— Медленно — ты сказал?
— Увы, да. Очень медленно. В таких вещах нельзя торопиться. На самом деле, она еще очень пуглива.
— Мне кажется, она просто прекрасно понимает, что у тебя на уме и, прежде чем выйти из комнаты, осматривает углы.
— Чушь! — разозлился Чилк. — Женщины обожают привкус опасности, даже воображаемой. Это придает им чувство собственной необходимости и значимости, и они бегут в нужном направлении, как крысы к «джорджонцоле».
— Что такое «джорджонцола»?
— Такой сыр на Старой Земле. А крыса — это крыса.
— А, тогда, конечно, все ясно. И ты надеешься…
— Я уверен, что приучу ее есть из моих рук в три дня плюс-минус четыре часа.
Глауен с сомнением покачал головой.
— Интересно, догадывается ли Флиц о том, какая опасность ее подстерегает?
— Надеюсь, что нет. Она слишком занята.
В этот же день Чилку представилась возможность проверить свои догадки. Он позвал девушку, когда она пробегала главным холлом.
— Подожди, Флиц! Самое время почитать стихи!
Флиц остановилась. На сей раз на ней был белый свитер из пушистой мягкой шерсти и бледно-синие брюки. В волосах, как всегда, черная лента. Чилк залюбовался ей, не в силах найти ни в лице, ни в фигуре ни одного изъяна.
— А кто будет читать и кому?
Чилк показал ей томик в кожаном переплете.
— У меня здесь есть «Изобилия» Наварта. Можно почитать сначала самые твои любимые, а потом мои. И еще, прихвати-ка кувшинчик старого Сайдвиндера и пару кружек.
Флиц холодно улыбнулась.
— Сейчас я не настроена заниматься поэзией. Но почему бы вам не почитать вслух самому себе и столько, сколько пожелаете? Я закрою дверь и вы никому не помешаете.
Чилк отложил кожаный томик.
— В таком чтении нет шарма. Впрочем, ладно. По-моему, уже вполне можно устроить небольшой пикник.
Несмотря на все возрастающее желание двинуться дальше, Флиц остановилась и спросила:
— Какой такой пикник?
— Ну, я имею в виду, что было бы чудесно, если бы мы с тобой взяли и позавтракали где-нибудь на улице, вдвоем.
Флиц улыбнулась самой мимолетной из своих улыбок.
— С вашей ногой, которая находится в таком плачевном состоянии? Я полагаю, это неразумно.
Чилк залихватски махнул рукой.
— Тут нечего опасаться. Первая же боль станет сигналом, чтобы тебе начать свой чудодейственный массаж, боль пройдет и мы продолжим наш пикник и нашу беседу — или еще что-нибудь, чем будем заниматься.
— Вы обманываете сами себя, господин Чилк.
