Константин Бояндин - Этап
– А что, могут быть несогласные?
– Их много, – Федор вновь сел за стол. – Многие команды состоят из очень консервативных людей. И иногда они принимают решение нести свой крест, и не менять ничего, раз уж выпала такая доля. Иногда пропадают якоря – мы не так давно потеряли связь почти со всей Африкой и кажется, что это не случайность – они просто не захотели жить в нашем времени, их устраивает свое. Люди разные, Сергей. И хотят разного. Даже здесь, в вырожденной реальности, есть политика.
Николаев покачал головой.
– Случай с нашей кошкой их очень заинтересовал, – добавил Федор. – Она, похоже, блуждающий предмет. Только на этот раз живой.
– Блуждающий? Возникает, где хочет?
– Возникает у кого-нибудь из команды. Таким предметом была губная гармошка Михаила Петровича. Видите? Фактов полно, а теории строить не успеваем.
– А еще животные были? Ну, так, чтобы переносились вместе с человеком?
– Были, – подтвердил Федор. – Есть такой Мишель Леруа, из команды Марселя, вместе с ним перемещается его собака-поводырь. И она же предмет Мишеля: когда собака зарычит, во время конца света, все враждебное в панике бежит. Но это, можно сказать, часть самого человека. Собака всегда рядом, никогда не перемещается к кому-то еще. А вот случай с кошкой уникальный, такого пока не случалось. Ну, то есть, нет сведений, что такое случалось раньше. Ведь в последний раз вы не прикасались к Кошке во время сброса, а она осталась с вами.
– Мне пора, – Николаев поднялся. – Спасибо, стало немного легче жить. Скажите, а что, правда нет сведений о том, какой ожидается конец света?
– Скорее всего, «Сеятель». Всегда есть предвестники, Сергей. Ну, некоторые особые события, или предметы. Как то число тридцать шесть. Мы всегда ищем известные предвестники. У них одна особенность: их все видят, вся команда. Может увидеть, если обратит внимание. На тех микрофильмах, которые я вам передал, собраны сведения о предвестниках для ста семидесяти известных сценариев конца света. Почитайте. Никакой мистики, только научный подход.
* * *– Мы готовились к «Сеятелю», – добавил Николаев. – Тщательно. Ждали полнолуния, должны были появиться предвестники, а их не было. Полнолуние прошло – а мир остался. Ничего не случилось, понимаете?
– И что вы сделали?
– Просто жили дальше, – пожал плечами Николаев. – Ну представьте сами, лейтенант. Если вы точно знаете, что в любой день, в любой момент мир рухнет, и осталось всего несколько недель – что бы вы сделали? Если бы никто вам не верил?
– Умеете озадачить, – признал Смирнов. – Даже не знаю. Ну, жил бы дальше. А что, топиться что ли? Что будет, то будет, а надо оставаться человеком. Так считаю.
– Вот и мы так считаем, – согласился Николаев. – Мы просто жили. И делали то, что могли, для всех остальных людей.
* * *– Я работу нашла, – торжественно объявила Мария вечером второго дня после того полнолуния, когда не состоялся конец света. – Вот так вот! Завидуйте! – и показала остальным «нос».
Дарья рассмеялась, держа Николаева за руку – вместе вышли встречать Марию.
– И что за работа? – поинтересовался Николаев.
– Психолог, – ответила Мария с довольным видом. – Успокаиваю, помогаю разобраться в себе, все такое. Сегодня у меня первые два клиента, – она помахала в воздухе стопкой банкнот. – Учитесь, как надо! Маша умеет не только менять пеленки и мыть пол.
– Здорово! – Дарья обрадовалась. – Я же говорила, что никакая ты не дура. Сама видишь, да?
– Вижу, – и Мария обняла ее. – А теперь отпразднуем. Даша, ни слова! Я выпью ровно одну рюмочку. Так надо, чтобы удача осталась, надо «обмыть», пусть и маленько.
Дарья вздохнула.
– Хорошо, – согласилась она. – Но каждый день мы ловить удачу не будем, ясно? «Обмывай» так, чтобы не ушла!
* * *– Я сегодня маму с папой видела, – неожиданно сообщила Мария вечером того же дня, после того, как обмыли ее новую работу. – Представляешь? Уже все видели кого-то из родных. Ну, знакомых людей, живых или нет. Одна я такая везучая, никого не видела. Даже злилась – я что, на самом деле всеми обиженная? Почему все не как у людей? А сегодня встретила их. Шла из этого центра психологической помощи, и увидела. В ресторане. Сидят за столиком, мрачные. Только мама иногда улыбается. И постарели оба, сразу увидела. Я даже думать не стала, сразу туда зашла.
...Они оба поднялись из-за столика, когда Мария сняла солнечные очки и кепку-бейсболку. Оглянулись, поднялись и замерли так, взяв друг друга за руку. Смотрели на нее и молчали.
– Мама, папа, – Мария старалась не расплакаться. – Не пугайтесь, ладно? Это я.
Они сели, молча – смотрели на нее, и слова не могли вымолвить. Мария протянула руку, положила ее на стол перед родителями. Ее мама решилась первой – прикоснулась, потом схватила... и разрыдалась. Отец Марии обнял супругу, прижал к себе, видно было – и ему хочется расплакаться. И не может.
– ...Мы долго сидели, – Мария причесывала волосы, глядя в зеркало, иногда ловила там взгляд Николаева. – Они все поверить не могли. Рассказала им кое-что такое, что только я знать могла. Попросила, чтобы не делали тому трактористу ничего, чтобы тоже простили его. Хорошо поговорили, там мы с ними никогда не могли поговорить толком, все у них были другие заботы, а Маша пусть сама по себе, не до нее.
– Что с ними стало? – поинтересовался Николаев, уже зная ответ.
– Что всегда, – улыбнулась Мария, – исчезли. Им стало лучше, я видела. На самом деле стало. И я поняла, – Мария закрыла глаза, – что они на самом деле меня любят. Все еще любят, и мертвой не считают, – она придвинулась к Николаеву, уткнулась ему в плечо. Он ощутил, как горячая капля упала на кожу и потекла вниз.
– Все хорошо, – Мария казалась спокойной, как никогда. – Это от радости. Здорово, да? Теперь я знаю, что меня и там на самом деле любят, и здесь.
Она все-таки заплакала. Но Николаев просто прижал ее к себе, осторожно, и дождался, когда слезы уйдут.
* * *Если бы не концы света и не странности «вырожденной реальности», Николаеву было бы проще представить, что он действительно куда-то уехал. И обратно – уже не вернуться. Федор с коллегами из других стран построил очень убедительную теорию. И все там было более или менее объяснено, кроме зеркал и того места, куда все уходили.
Бартоломью учился. Учился с большим энтузиазмом. Первые два дня Мария и Дарья брали его с Федором на экскурсии по здешнему Томску. Американец, перенесшийся на пятьдесят лет вперед, пребывал в состоянии эйфории, радовался всему с детской непосредственностью. Может, поэтому почти сразу же сдружился с Дарьей. И – он упорно учился обращаться с компьютерами, а Дарья оказалась очень спокойным и хорошим учителем.
