Джеффри Форд - Физиогномика
Я видел сцепившегося с демоном Каллу и солдат, заливавших обоих струями огня. Потом остался только огонь, и он все горел и горел, а когда вдруг погас, от них не осталось ничего, кроме сверкающей капли, упавшей на цементную дорожку, прозвенев, как самая тонкая струна, задетая ногтем. Я нагнулся, поднял эту каплю, и увидел, что она хрустальная.
Теперь я был снаружи, под темным синим небом. Здесь было довольно света, чтобы разглядеть эту хрустальную каплю. Я приблизил ее к глазам и увидел живой лес, растущий в прозрачном шарике. Пронесся вздох ветра, и подняв взгляд, я увидел в синеве огромный глаз, взирающий на меня будто из-за далекой хрустальной стены.
Картина разбилась вдребезги, и я проснулся. Было далеко за полдень. Я подошел к шкафу за одеждой, скрывая от самого себя надежду найти там сжавшегося в комок Каллу, и, конечно, не нашел ничего, кроме одежды. Без ванны можно было обойтись, учитывая основательное ночное купание. Одевшись, я заполнил пригласительные карточки, назначив прием на вечер, и вышел раздать их. Первую остановку я сделал в кафе, где купил «Газету» и две чашки озноба, чтобы окончательно проснуться. Заголовок на первой странице гласил: «ТРОЕ УБИТЫ ДЕМОНОМ НА ОЧИСТНОЙ СТАНЦИИ». Я прочел, как трое вооруженных солдат были атакованы и убиты демоном. Ни слова ни об останках Каллу, ни о плаще, уплывшем по течению. Статья была краткой и, кроме имен погибших, не приводила никаких подробностей. Я гадал, не удалось ли Каллу спастись, не бродит до он по подземному лабиринту, гремя пробившими кожу пружинами? Эта жутковатая картина почему-то вызвала у меня улыбку. Я откинулся на спинку стула, перелистнул страницы и на третьей наткнулся на маленькую заметку. Министр казначейства сломал себе шею, выпав из окна спальни.
[И^Я избавился от карточек на какой-то распродаже, раздав их кому попало. Покончив с этим, прямиком направился домой в надежде урвать еще немного сна, прежде чем явятся приглашенные. Хотелось развалиться в любимом кресле, дать отдых усталым ногам, но в дверь постучали.
— Кто там? — откликнулся я.
Дверь открылась, и вошел Создатель. В щель закрывающейся за ним двери я успел заметить вооруженный конвой, расположившийся в прихожей. Белоу держал руке коричневый бумажный мешок. Он выглядел страшно усталым, и руки у него дрожали. Я снял ноги со стола и почтительно выпрямился. Усевшись в кресло напротив, он поставил мешок и достал из него две чашки озноба. Потом еще раз запустил руку внутрь, вытащил какой-то блестящий предмет и швырнул на пол передо мной. Я сразу узнал скальпель, выпавший из моей руки, когда демон бросился на Каллу.
27
Не моргнув глазом, я протянул руку и схватил скальпель.
— Что это у вас? Я и не помню, когда видал такие.
— Это скальпель, Клэй, — сказал он.
— Понятно, но со скошенным кончиком! Ими уже давно не пользуются, — возразил я.
— Не из твоих?
— Я применяю янсунские, с двойной головкой, — заверил я. — И разрез получается чище, и удобнее для взятия срезов. Но уверяю вас, в руках какого-нибудь Флока или Мульдабара и эти могли творить чудеса.
— Узнай для меня, чей он, — сказал Белоу, подозрительно вглядываясь мне в лицо.
Я положил скальпель обратно на стол.
— Сейчас у меня начинается очередной прием. Список растет не так уж быстро. Хотя я подобрал для вас неплохую коллекцию выродков.
Он устало кивнул.
— Клэй, головные боли... они все не проходят. Стали еще чаще и с неприятными последствиями.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
— Мои медики уверяют, что причина в какой-то пище. Советовали отказаться от озноба, но, задница Харро, разве можно прожить напряженный день без пары чашек? — невесело усмехнулся он.
— Может, стоило бы полежать денек-другой? — предложил я.
— Ты плохо представляешь, что происходит. Прошлой ночью мои солдаты разыскивали беглого гладиатора, а нарвались на вооруженное сопротивление. Откуда у рабочих ружья? Кончилось тем, что мои люди закидали район бомбами, взорвали десяти горожан, а потом, воспользовавшись паникой, перестреляли остальных. Но это дурной знак. Народ заражен неблагодарностью, и я не знаю, где источник заразы. — Он минуту помолчал, покачивая головой. Под глазами у него темнели синяки. — Все рушится, — проговорил он.
— Может, вам лучше не пить чашку озноба, которую вы принесли? — спросил я, изображая сочувствие. Он в самом деле выглядел изможденным и внушал жалость, но я был в восторге от услышанного.
— Нет, — возразил он. — Я нарочно хотел выпить При тебе, чтобы показать, как на меня действует эта головная боль. Мне нужна твоя помощь, Клэй. Никому другому я не верю.
— Все мои способности к вашим услугам, — заверил я.
Он вымученно улыбнулся, взял со стола одну чашку. Сняв крышку, опустошил ее в два глотка.
— Это все белый плод. Нужно какое-то противоядие. Посмотри, что он сделал из меня, — сказал он, поставив чашку.
— Что сделал? — переспросил я.
— Погоди немного, — сказал он и замолк. Пауза затянулась.
— Вы сказали, у вас сбежал гладиатор? — спросил я, чтобы как-то продолжить разговор.
— Один из тех уродцев, что я использую для ярмарочных боев, — отмахнулся он. — Не думаю, чтобы он мог быть опасен, но в целом все это кажется уже перебором случайных событий.
— Вам, должно быть, нелегко, — сказал я.
— Одинокое это дело — быть Создателем, — ответил он, уставившись через мою голову в окно. — Но я не собираюсь сдаваться. Скорее перебью всех до последнего горожанина, чем отдам мой Отличный Город. Я вложил в него всю свою жизнь. Город это я, и это не фигура речи. Каждый камушек, коралл, кусочек стекла здесь — это воспоминание, мысль, идея. Мой наставник, Скарфинати, учил превращать призраки абстрактных идей в предметные образы, но я превзошел его, я превратил образы в предметы. Эти улицы, эти здания — история моего ума и сердца.
Я кивнул. Он поморщился, но невидимая боль не помешала ему продолжать.
— Все беды начались с того, что в великолепное уравнение, решение которого — совершенство, я ввел живых людей. Они чума, они заразили распадом мое видение. Простота их невежества подтачивала созданную мной сложность. Необходим порядок. Он вернет к жизни механизм моего гения, как созданная мной физиогномика сменила хаос абстрактных религий. — Закончив, он посмотрел на меня так, словно ожидал, что теперь для меня все должно стать ясно.
— Я помогу вам, — вот все, что я мог сказать. Нечего было и пытаться уследить за его мыслью.
— Я знаю, — кивнул он. — Вот потому я и вернул тебя. Пока тебя не было рядом, я понял, что только тебе доступно постичь величие моего замысла.
— Ваш гений выше моего понимания, — возразил я ему.
