Роберт Хайнлайн - Имею скафандр, готов путешествовать
Была даже салфетка, тоже волокнистая. Вода на вкус казалась дистиллированной, но это неважно.
— Чибис, как ты меня побрила? Нигде ни царапинки.
— Маленькой такой штуковиной, дает бритве сто очков вперед. Не знаю, для чего она здесь, но если запатентуешь, станешь миллионером. Будешь доедать этот гренок?
— Уф-ф… — мне казалось поначалу, что съем все вместе с подносом. — Нет, я наелся.
— Тогда я доем, — она макнула гренок в «масло», и объявила: — Я ухожу!
— Куда?
— Одеваться. Буду тебя выгуливать. — Она ушла.
Настоящей была лишь часть коридора, видимая с кровати, зато дверь слева вела в ванную, как и положено. Никто не удосужился сделать ее похожей на земную, свет и вода включались по-вегански, но удобно.
Чибис вернулась, когда я проверял Оскара. Если они его с меня срезали, то починили изумительно; я не заметил даже мною поставленных заплаток. Его вычистили так тщательно, что внутри вообще ничем не пахло. Он содержал трехчасовой запас воздуха и был абсолютно исправен.
«Ты в хорошей форме, напарник».
«В самый раз! Тут шикарный сервис».
«Это я заметил».
Я поднял глаза и увидел Чибис; она уже надела своей «весенний прикид».
— Чибис, а просто погулять, без скафандра, можно?
— Можно обойтись респиратором, темными очками и солнечным зонтиком.
— Ты меня убедила. Слушай, а где Мадам Помпадур? Как ты прячешь ее под этим скафандром?
— Очень просто; только она чуть-чуть выпирает. Сейчас я оставила ее в моей комнате и велела вести себя хорошо.
— Послушается?
— Наверное, нет. Она вся в меня.
— А где твоя комната?
— Рядом. Это единственная часть здания, где созданы земные условия.
Я начал облачаться в скафандр.
— Слушай, а в этом твоем крутом костюмчике есть рация?
— Все, что в твоем и сверх того. Не заметил ничего нового в Оскаре?
— Нового? Его починили и почистили. Что ж еще?
— Самая малость. Лишний раз переключи антенны и сможешь говорить с людьми, лишенными рации, не повышая голоса.
— Я не заметил репродуктора.
— Здесь не считают, что аппарат обязан быть громоздким.
Когда мы проходили мимо комнаты Чибис, я заглянул в открытую дверь. Она была обставлена не в веганском стиле; веганские интерьеры я видел на стерео. Не повторяла и ее земную комнату — надо думать, ее родители — люди в здравом уме. Не знаю, как назвать этот стиль… какой-то «мавританский гарем» в грезах Безумного Людовика, пополам с Диснейлендом.
Я промолчал. Похоже, Мамми хотела и меня, и Чибис устроить «точно, как дома», — но Чибис с ее фантазиями чересчур занесло…
Сомневаюсь, что ей удалось обвести Мамми вокруг пальца хоть на долю секунды. Она, наверное, снисходительно пропела что-нибудь, и Чибис развернулась от души.
Дом Мамми был чуть поменьше, чем здание правительства нашего штата; родственников в ее семье насчитывалось несколько десятков, а то и сотен, — при их сложных родственных связях понятие «семья» здесь весьма растяжимое. На нашем этаже дети не попадались, я знал, что их держат подальше от «монстров».
Все взрослые приветствовали меня, справлялись о здоровье, поздравляли с выздоровлением; я то и дело повторял: «Хорошо, спасибо! Лучше не бывает».
Все они были знакомы с Чибис, а она могла высвистывать их имена.
Мне показалось, что я узнал одного из моих лекарей, но уверенно я узнавал только Мамми, Профессора Джо и старшего врача, а их мы не встретили.
Мы шли дальше. Обстановка у Мамми была самая обычная — на голом полу, гладком и упругом, множество мягких банкеток около фута высотой и футов четырех в диаметре — местных кроватей и стульев. Прочая мебель расположена на стенах, куда так удобно карабкаться по разным шестам и столбикам; растения там и сям, будто островки джунглей в комнате — очаровательно, удобно, как корсет.
Через ряд параболических арок мы вышли на балкон. Перил на нем не было, а расстояние до нижней террасы футов 75. Я отступил и снова пожалел, что у Оскара нет окошка под подбородком. Чибис подошла к краю, взялась за тонкую колонну и глянула вниз. В ярком уличном свете ее «шлем» выглядел мерцающей сферой.
— Иди посмотри!
— И сломай шею? Может, ты меня столкнешь.
— Кто-то боится высоты?
— Я, если не вижу, что под ногами.
— Господи, да возьми меня за руку и держись за столбик.
Она подвела меня к краю, и я заглянул вниз.
Это был город в джунглях. Густая темная зелень, такая спутанная, что невозможно было отличить деревья от лиан и кустов, расстилалась кругом. Над ней возвышались здания, такие, в котором мы находились, и еще большие. Дорог не было видно; все дороги располагались под землей. В небе порхали летуны на чем-то вроде одноместных вертолетиков, выглядящих легче ковра-самолета. Они взлетали, как птицы, и опускались на такие же, как наш, балкончики.
Летали и настоящие птицы, длинные и стройные, с ярким оперением, и двумя парами крыльев — эта аэродинамическая нелепость их, кажется, устраивала.
Небо было голубым и чистым, если не считать громоздившихся вдали кучевых облаков, слепяще белых даже в отдалении.
— Полезли на крышу, — предложила Чибис.
— Как?
— Вон там.
К люку в потолке вели расположенные в шахматном порядке тонкие скобы, которыми веганцы пользуются вместо лестниц.
— А трапа нет?
— Есть, с другой стороны.
— Боюсь, эти штуки меня не выдержат. И Оскар в люк не пролезет.
— Не будь такой нюней, — Чибис полезла вверх, как мартышка.
Я, как усталый медведь, последовал за ней. Изящные скобы оказались прочными; отверстие пришлось как раз по мне.
Высоко в небе стояла Вега.
Угловые размеры ее соответствовали солнечным. Это и понятно — мы отстояли от Веги намного дальше, чем Земля от Солнца. Даже полностью поляризованный, ее свет слепил. Я отвернулся, выждал, когда отдохнут глаза и приспособятся поляризаторы, и вновь начал видеть.
Голова Чибис скрывалась под сферой, сделанной, казалось, из полированного хрома.
— Эй, ты еще там?
— Нуда, — ответила она. — Я нормально вижу. Великолепный вид. Правда, похоже на Париж с вершины Триумфальной арки?
— Не знаю, мне не приходилось путешествовать.
— Вот только бульваров здесь нет. А вон кто-то прилетел.
Я повернулся туда, куда она показывала — она-то видела во всех направлениях, а меня ограничивал иллюминатор скафандра. Пока я поворачивался, веганец успел подойти к нам.
«Привет, ребята!»
«Привет, Мамми!» — Чибис обняла ее и подхватила на руки.
«Не так быстро, милая. Дай мне снять это». — Мамми сбросила свою летательную сбрую, мелко встряхнулась, сложила ее, как зонтик, и повесила на руку. — «Ты хорошо выглядишь, Кип».
