Артур Кларк - Земная империя
Тогда у Карла наверняка должен быть свой агент на Земле – человек, которому он безоговорочно доверяет. Найти подобного человека ему не составило труда – ведь Карл знаком с сотнями терранцев.
– Боже мой,- прошептал Дункан.- Это все объясняет…
Может, отложить поездку на Занзибар? Нет, поездка туда очень важна; она даже важнее его приветственной речи, ради которой он прилетел за миллиард километров. Надо подождать новых вестей от отца и тогда решать, что делать дальше.
Его рассуждения строились на сплошных предположениях, без единого атома доказательств. Однако на сердце у Дунканa было холодно и муторно. Ему вдруг вспомнился одинокий айсберг, гонимый подводным течением на юг, навстречу неотступной судьбе. И с чего эта мысль забрела ему в голову?
Глава 26 ОСТРОВ ДОКТОРА МОХАММЕДА
Доктор Тодд, заместитель Эль Хаджа, был одним из тех врачей, которые постоянно излучают уверенность (даже там, где этого не требуется). Еще достаточно молодой, он держался искренне и открыто. Дункан так и не узнал, почему коллеги дали Тодду прозвище Суини[21].
– Мне очень жаль, но на этот раз вы не сможете встретиться с доктором Эль Хаджем,- развел руками Тодд.- Ему пришлось вылететь на Гавайи. Неотложная операция.
– И это в наши дни? А как же телеоперации?
– Обычно так и происходит. Но Гавайи от нас слишком далеко, на другом краю планеты. Сигнал идет через два спутника. А во время телеопераций даже малейшая задержка во времени может оказаться критической.
Значит, и на Земле они страдают от запаздывания радиоволн. Пауза в полсекунды совсем незаметна в разговоре, но разница в полсекунды между глазом хирурга и его рукой может стоить пациенту жизни.
– Раньше здесь помещалась знаменитая лаборатория морских исследований,- продолжал доктор Тодд.- От них нам досталось немало полезного, включая и уединенность.
– Неужели это так необходимо? – спросил Дункан. Его удивляло, почему доктор Эль Хадж создал свою клинику не в каком-нибудь крупном городе, а в этом захолустье.
– Наша работа вызывает громадный эмоциональный интерес, поэтому мы вынуждены следить за посетителями.
Согласитесь, на острове это куда проще, чем на материке. И прежде всего мы обязаны защищать наших матерей. Возможно, они не отличаются особым умом, но они восприимчивы и не любят, чтобы посторонние глазели на них.
– Я пока что не видел ни одной матери.
– А вы действительно хотите их увидеть? Непростой вопрос. Все чувства Дункана говорили «нет».
Должно быть, тридцать один год назад и он появился на свет и таком же месте, хотя и не столь живописном. Срок созревания плода, скорее всего, тогда был девять месяцев. Это значит, что какая-то неизвестная женщина носила Дункана в своем чреве не менее восьми месяцев после имплантации яйцеклетки. Живали эта женщина? Сохранилось ли где-нибудь ее имя? Или только номер в компьютерном файле? Возможно, даже номера не осталось, поскольку личность суррогатной матери не имела никакого биологического значения. Ученые и конструкторы вполне могли бы создать искусственное чрево – своеобразный инкубатор для «высиживания» людей. Но, видимо, сочли это нецелесообразным. И потом, природное работает надежнее и требует меньше хлопот. В мире с жестко ограниченной рождаемостью было более чем достаточно желающих стать суррогатными матерями; требовалось лишь отобрать наиболее подходящих.
У Дункана не сохранилось даже обрывков воспоминаний о своей суррогатной матери и о первых месяцах после рождении, которые он провел на Земле. Любая попытка проникнуть за туманную завесу, окружавшую его раннее детство, кончалась неудачей. Он не знал: то ли так и должно быть, то ни ему намеренно заблокировали память о начале жизни. Дункан подозревал второе, поскольку ему и самому не особенно хотелось заниматься поисками и расспросами.
Его представление о матери было связано с женой Колима Шилой. Ее лицо, протянутые к нему руки, ее любовь, к которой затем добавилась любовь бабушки Элен. Колин учел ошибки Малькольма и спутницу жизни выбирал очень тщательно.
Шила относилась к Дункану как к своим родным детям, и он привык считать Юрия и Глин своими старшими братом и сестрой. Дункан уже не помнил, когда он впервые узнал, что Колин им не отец и вообще никак генетически с ними не связан. Но это знание практически ничего не изменило в его жизни.
Став взрослым, Дункан понял, сколько незаметных сил потратили Колин и Шила, чтобы создать сплоченную семью. Такое было бы просто немыслимо в прежние века с их ограниченными взглядами на брак и сексуальным подчинением. Даже сегодня далеко не все семьи были дружными и счастливыми. Дункан искренне надеялся, что им с Мириссой повезет и что Клайд и Карлина примут Малькольма с той же радостью и любовью, как Юрий и Глин когда-то приняли его самого…
– Простите, доктор,- спохватился Дункан.- Замечтался, глядя по сторонам.
– Вполне понимаю вас. Место и в самом деле чертовски красивое. Когда мне нужно работать, я вынужден задергивать шторы.
Скорее всего, Тодд не шутил. Ощущение красоты не покидало Дункана с той самой минуты, когда он приземлился на Занзибаре. Однако это чувство не было безмятежным. К нему подспудно примешивался страх, имевший вполне определенную причину.
В десятке метров от них начиналась голубая гладь океана, уходящая к самому горизонту. Океан завораживал и пугал. Столько воды! Одно дело, когда сидишь в кабине шаттла и смотришь на обзорный экран. Оттуда не оценить настоящих размеров земных океанов. Высота скрадывает расстояния; десять минут полета – и океан пересечен.
Предки ошиблись с именем планеты: ее следовало бы назвать Океаном, а не Землей. Дункан быстро произвел необходимые подсчеты (невзирая на засилье компьютеров, Макензи не разучились считать в уме). Радиус Земли примерно
шесть тысяч километров, его глаза находятся метрах в шести над уровнем моря… шесть умножить на корень из двух… Поручается – чуть больше восьми километров. Всего восемь! Уму непостижимо, а кажется, что до горизонта не менее сотни километров. В поле его зрения попадало не больше одного процента расстояния до другого берега.
Совсем рядом плескался чужой, неведомый мир, кишащий странными существами, готовыми проглотить все, что попадалось им на пути. Голубое пространство океана представлялось Дункану куда более опасным, чем просторы космоса. Даже опасности Титана меркли перед теми, что таились и океанских глубинах.
Но может, это его восприятие? На мелководье вовсю плескались дети. Они плавали и ныряли. Прикинув, сколько времени они проводят под водой, Дункан невольно содрогнулся. Один мальчишка провел там больше минуты.
