В. Бирюк - Урбанизатор
Фигня? — Надо смотреть. Робин Гуд как-то кричал рыбакам, когда они с пиратами столкнулись: «Скорее к мачте привязывай меня!». Сходно функционировали и древние цари, метавшие копья со своих колесниц.
— Превосходство в снаряжении. Не в воинских штучках — в мирных. Беговые лыжи с палками. Отсюда — скорость. Мы победили, потому что быстро убегали. Запомнили? Быстро сдрыснуть — смерть врагу.
Да, это открытие. Использование тактики конных кочевников без коней — на лыжах. Ни про один такой лыжный бой — не слышал. Лыжники в Великую Отечественную, как и конница — средство быстрой доставки «живой силы» к полю боя. Дальше — залегли, окопались и по пехотному. А мы весь бой провели на этих… досках.
— Никаких — «ни шагу назад!», никаких — «умрём, но не отступим!». Вообще: никаких «умрём». Только — «убьём». Чёткое понимание свойств местности. Беговые лыжи на слегка заснеженном льду реки, на твёрдом, «сдутом» насте — работают. Ни обычная пехота, ни конница — вот в этих конкретно условиях! — так свободно двигаться не может. Но! Было бы снега на аршин больше — лесовики на своих лыжах ходили бы быстрее нас. Было бы места меньше, меньше полверсты в глубину — нас бы побили. Запомните: победа — превосходство в скорости. Ещё запомните: скорость требует пространства.
Это я очень чётко себе сформулировал после речного боя с ушкуйниками. Когда они нам Волжский простор перекрыли.
На суше… Можно «раскрутиться» и в малом пространстве. Тот же «маятник», «зигзаг»… Но это уже бой одиночки, не подразделения. Существенно более высокие риски. И — потери.
— Засадный полк — не новость. Хитрость… засада на пустом месте. Они все видели эти сугробы, они мимо сходных уже проезжали. «Глаз замылился». И обязательно — поддержка засады с фронта.
В битве при Иссе Дарий использовал против Александра Македонского отряды персидской молодёжи, обученной и вооружённой по греческому образцу. Битва происходила в гористой местности, отряды были удачно размещены в засаде за флангом македонской армии. Но атаковали преждевременно. Греки спокойно перебили «засадников», потом занялись остальными. В последующей толкучке погибло больше персов, чем в самом бое.
— Эх, меня там не было! Я бы им так дал…
— Ольбег, чтобы ты там делал? На лыжах ты бегаешь плохо, лук тянешь — слабовато. Вырастишь… посмотрим.
— А я… я бы… вместо Курта! Да! Я бы был «Засадный полк». Я бы там вскочил и… и стрелами! В их поганские спины! Та-та-та!
Чарджи и Ивашко просто пропускают детский лепет мимо ушей. Николай с Терентием насчёт воинских дел… Суть уловили и ладно. А вот то, что Алу смотрит с горящими глазами… и Любим слушает Ольбега внимательно… Надо исправлять.
— Назови функции «засадного полка». Что он должен сделать?
— Ну… эта… Ударить! В спину!
— В «Писании» говорится о людях, которые «слышат, но не разумеют». Ты — следующая стадия. Ты — сам говоришь. Но слов своих — не разумеешь. Наш язык точен. Стрелок пускает стрелу. А не наносит удар. Любим, ты меня слышишь? Дело стрелков — истомить врага, нанести ему урон, выбить начальных людей, расстроить строй… Не — «нанести удар».
Внимательно осматриваю молодёжь. И не только: Салман слушает так напряжённо, что и рот раскрыл. Новое для него? — Наверно: он боец, телохранитель, мечник. Не командир.
— В битвах древних времён и нынешних — нет засадных полков, составленных из стрелков. Есть засады. Со стрелками. Но всегда — смешанные. Так постоянно дерутся всякие шиши лесные. Завалили дорогу деревом, дождались проезжего обоза, пустили разом стрелы, кинули луки, полезли биться-резаться. А засадных полков таких — нет. Потому что, как ты верно сказал, нужен удар.
Совсем племяш мой смутился. Красный весь. Оттого, что я его дурость на люди вытащил. Ничего, лучше пусть от стыда кровью наливается, чем от вражеского меча — проливает.
— Ну, а если бы. Взял бы ты, Воевода, ещё пару-тройку стрелков, да посадил бы их в тот сугроб…
Не дошло. Даже до Любима. Ему кажется, что такими хорошими луками, такими стрелками, как у него — можно любую боевую задачу решить. Да. Можно. Если знать и уметь. Не только как стрелы пускать, а как задачи решать.
— Если бы у меня было больше стрелков, то я и бой строил бы иначе. До того сугроба добралось врагов… Половина. Было бы у меня стрелков вдвое — мы бы ворогов до того сугроба и не допустили — положили бы раньше.
— Ну, а если — один? Вот такой, как Ольбег.
«Такой» — в смысле, малолетний, не вполне бегающий, не вполне стреляющий, мечами — не вполне владеющий. Пол-бойца.
— Давай по шагам. Вот мы мимо сугроба проскочили, вот «унжамерен» за нами пробежали, вот Ольбег из сугроба выбрался и… и чего сделал?
— Я… Я… Я стрелу пустил! Прямо в них! И убил! Самого главного!
— Верю. Дальше что? У «унжамерен» — строя нет. Распадаться — нечему. Единоначалия — нет. Самых главных у них — каждый третий-пятый. Человека с луком они не боятся — сами такие. Обернулись, посмотрели на тебя, влупили пяток-другой стрел. И дальше побежали. А ты истыканный в сугробе лежать остался. Как ёжик дохлый.
Ольбег, кажется, живо представил картинку. Как из него вражеские стрелы торчат. И побледнел.
— Ты не один такой. Вон Илья Муромец. Он любого зашибёт-располовинит. Силищи в нём… ни у кого столько нет. Одна беда — бегает медленно. Вот представь, сидит Илья в сугробе. Как ты. Точно также — выскочил, «аля-улю» и помахивая своим двуручником на «ужамерен». Что будет? А то же самое. Или они сразу его стрелами да копьями истыкают, пока он те десять-двадцать шагов до ворогов добежит, или расскочат в стороны и в круг станут. Половина — меня гоняет, другая — Илью роняет. В кругу, в чистом поле, тыкая да рубя со спины, они его завалят. Снова: они русских витязей видели, мужик с мечом — им не страшен.
Илья кривовато хмыкнул. Тоже — представил. Если толпа сразу не разбегается в панике — именно в панике, иначе отбегут и с разных сторон закидают, то нужно спешно прорываться. Или надеяться. На Богородицу и помощь товарищей. Илья — не мальчик, ему храбростью хвастать… Он в такой ситуации побежит без раздумий. Одна беда — бегает он плохо. Поэтому в такие ситуации… лучше не попадаться.
— Курт сделал тоже самое. Только лучше. Быстрее, тише. Догнал супостатов молча и быстро, попав в круг двигался быстрее. И пугал их своим видом. Он сделал главную функцию «засадного полка» — нанёс удар в спину. Удар — не выстрел. И продержался те полминуты, которые мы их, отвернувшихся, расстреливали. «Продержался» — на своей скорости и их страхе. Снова повторю: не стрела, даже — не удар. Испуг, смятение — вот главное оружие «засадного полка». Не можешь испугать — лучше не вылезай.
