Ларри Нивен - Мир-Кольцо
— И все же, последствия некоторых наших ошибок останутся с нами. И надолго, — вставил кзин.
— Забавно, что это говоришь именно ты, — Луис осторожно потрогал нос, которыми сейчас больше напоминал торчащий на лице кусок бесчувственного дерева. Он успеет зажить, прежде чем кончится действие болеутолителя.
— Несс? — сказал он после небольшой паузы.
— Да, Луис?
— Мне кое-что пришло в голову. Ты говорил, что тебя считают безумцем, потому что ты отважен, верно?
— О, Луис, твой такт и твоя деликатность…
— Я говорю серьезно. Ты и все прочие кукольники смотрели на это не с той стороны. Кукольник инстинктивно бежит от опасности, верно?
— Да, Луис.
— В том-то и дело, что нет. Кукольник инстинктивно отворачивается от опасности, чтобы ввести в действие свою заднюю ногу. А это смертельно опасное оружие, Несс.
Луис отлично помнил, как все это произошло: кукольник плавным движением повернулся и со страшной силой ударил твердым, как сталь, копытом. Головы его при этом были расставлены максимально широко, чтобы точнее определить расстояние до цели. Собственно говоря, Несс пинком выбил у несчастного сердце из груди.
— Я не мог бежать, — сказал он, — потому что тогда удалился бы от скутера. Это могло оказаться опасным.
— Но тогда ты вовсе не думал об этом. Ты действовал инстинктивно. Автоматически повернулся спиной к противнику и пнул. Нормальный кукольник поворачивается не для того, чтобы бежать, а чтобы сражаться. Вовсе ты не безумен, Несс.
— Ты ошибаешься, Луис. Большинство кукольников бегут от опасности.
— Но…
— А норма всегда определяется большинством.
— Стадное существо! — Луис сдался и поднял взгляд, чтобы увидеть последние лучи заходящего в зените солнца.
«Последствия некоторых ошибок останутся с нами…»
Что имел в виду Говорящий с Животными?
Над их головами появилось кольцо черных прямоугольников. Тот, который заслонил солнце, был окружен ярким ореолом. Параболическая дуга Кольца пересекала звездное небо.
Это походило на конструкцию, сложенную из трехмерного меккано маленьким ребенком, слишком маленьким, чтобы понимать, что он делает.
После бегства из Зигнамукликлика маленькой флотилией управлял Несс, затем он передал обязанности пилота Говорящему, и тот пилотировал всю ночь. Над их головами из-за края гигантского прямоугольника показалось слабое зарево — приближался рассвет.
К этому времени Луис нашел, наконец, способ представить себе истинные размеры Кольца. Для этого следовало представить себе карту Земли в проекции Меркатора — то есть нормальную стенную карту, какими пользовались когда-то в школах — но чтобы экватор на этой карте был изображен в масштабе один к одному. Сорок таких карт, уложенных одна за другой, пересекли бы поперек голубую ленту Кольца.
Поверхность такой карты была бы гораздо больше поверхности Земли, но если бы положить ее где-нибудь на Кольце, взглянуть в другую сторону, а потом попытаться найти — этот фокус мог бы не удаться.
Раз разбуженное воображение могло прыгать дальше безо всяких преград. Например, одинаковые океаны Кольца: каждый из них был больше самой крупной из населенных человеком планет. Если бросить в один из них Землю, она спокойно будет в нем плавать.
«Действительно, я не должен был смеяться», — мысленно согласился Луис. Прошло много времени, прежде чем ему удалось постигнуть величие всего этого… сооружения. Почему же туземцы должны быть в этом лучше его?
Несс понял это раньше. В ту ночь, когда они впервые увидели Арку Неба, кукольник кричал от ужаса и пытался спрятаться под собственным животом.
Ненис, что за… Впрочем, неважно. По крайней мере, сейчас, когда все ошибки остаются позади со скоростью двух тысяч миль в час.
Говорящий с Животными вышел на связь, передал управление Луису и заснул.
Со скоростью семисот миль в секунду навстречу им мчался рассвет.
Линия, отделяющая день от ночи, называется терминатором. Земной терминатор отлично виден с Луны и с орбиты, но на самой Земле увидеть его невозможно.
Резкие прямые линии, отделяющие на дуге Кольца день от ночи, были именно терминаторами.
Одна из таких линий мчалась навстречу флотилии скутеров. Она протянулась от земли до неба, от одного невидимого края до другого, и приближалась, как материализованная судьба, как стена, слишком большая, чтобы обойти или перескочить ее.
И вот она пришла. Зарево вверху набрало силу, чтобы вдруг вспыхнуть со всей яркостью, когда уходящий край черного прямоугольника открыл солнечный диск. Луис смотрел на уходящую влево ночь, приближающийся справа день и движущуюся через бескрайнюю равнину линию терминатора. Странный, необычный рассвет, демонстрируемый специально для Луиса Ву — туриста.
Далеко позади над размытой серостью сверкнула белая вершина.
— Кулак Бога, — вслух сказал Луис, смакуя необычное грозное название. Что за великолепное название для горы! Особенно, если принять во внимание, что это самая большая гора во Вселенной.
Луис Ву-человек испытывал сильную боль. Если его мышцы и суставы не начнут быстро приспосабливаться, он вскоре окостенеет в сидячем положении, и уже ничто не сможет поднять его с места. Еще хуже было то, что кирпичики, которые он получал для еды, постепенно приобретали вкус… кирпичей. Он до сих пор плохо чувствовал свой нос и, что самое плохое, не мог напиться кофе.
Однако Луис Ву-турист чувствовал себя вполне удовлетворенным.
Возьмем, к примеру, рефлекс бегства у кукольников. Никто даже не подозревал, что в принципе это рефлекс борьбы. Никто, кроме Луиса Ву.
А, скажем, звездные семена. Что за поэтическое название! Простое устройство, созданное тысячи лет назад, сказал Несс. И ни один кукольник никогда даже не заикнулся о нем. По крайней мере, до вчерашнего дня.
Но ведь кукольники были такими неромантичными.
Знали ли они, почему корабли Внешних летят в направлении сигналов, посылаемых звездными семенами? Наслаждались ли этим знанием, или просто сочли его ничего не стоящим и давно о нем за были?
Несс выключил свой интерком и, скорее всего, спал. Луис вызвал его: когда кукольник проснется, он увидит на своем пульте зеленый мерцающий огонек.
Знали ли кукольники?
Настоящие звездные семена были существами, буквально кишевшими вблизи ядра Галактики. Они питались рассеянным в вакууме водородом и передвигались благодаря огромным фотонным парусам. Сезонные миграции вели их обычно от ядра Галактики на самый ее край, а затем обратно, но уже без яйца. Новорожденное существо должно было само найти дорогу домой, летя вместе с фотонным парусом к теплому, изобилующему водородом ядру.
