Борис Фрадкин - Нулевой цикл. Научно-фантастические рассказы
— Ну, хватит же, хватит! — слезно молил он. — Я больше не могу! Чтоб тебе лопнуть, проклятая! Уродина паршивая! Кочан капусты!
Наверное, он набил бы себе шишек, если бы его внезапно не осенило. Он вспомнил о тех таинственных тысячах тесла, которые так устрашающе прозвучали из уст женщины в синем халате. Как же он мог забыть! Вот же откуда все напасти. Да, да, наверняка так оно и есть — во всем виноват тот аппарат, похожий на пресс из кузнечного цеха.
Он не пошел на работу, впервые в жизни решившись на прогул. Он отправился в политехнический институт с великой надеждой на исцеление. Теперь это семиэтажное здание вызвало в нем благоговейный трепет.
С робостью потоптался он перед знакомой ему дверью, но войти не решился, хотя табло было погашено, а дверь приоткрыта. Он предпочел вызвать Городилова через снующих туда и обратно студентов, увлек его в самый темный закоулок и там поведал о своей беде.
— А что, — сразу поверил ему Городилов, — вполне возможно. Ты ведь не знаешь, какие мировые проблемы решает наш «док». Видал тот аппарат? В нем образуется такое плотное магнитное поле, что руку в него не просунешь.
— А как же я голову просунул?
— Н-ну, видать, он еще не прогрелся. А у меня, брат, тоже забавная история с этой машиной получилась. Забыл, понимаешь, перед работой снять часы и сунул руку под это самое поле, — явно противореча себе, сказал Городилов. — Так ты только представь: вместо того, чтобы встать намертво, они прямо как бешеные понеслись вперед — за час сутки наматывали.
— Ну при чем тут твои часы? — в отчаянии простонал Виктор Парамонович. — Я ему про Фому, а он мне про Ерему. Голова у меня спятила, понимаешь, голова. Чтоб ее разорвало!
— Ты прежде выслушай до конца, — назидательно и терпеливо продолжал Городилов. — По всем законам физики, побывав в магнитном поле, часы обязаны остановиться. Это тебе любой часовой мастер подтвердит. Чуешь? А они наоборот. А? Я нарочно все мастерские в городе обошел. Дудки! Мастера только руками разводят, а усмирить часики никто не берется. Ни-кто! Хоть выбрасывай часы. Вот тогда, — Городилов понизил голос и воровато оглянулся по сторонам. Виктор Парамонович тоже невольно оглянулся, — тогда я и рискнул, как принято говорить в народе, клин вышибить клином. А? Соображаешь? В общем, сунул я часы снова в этот аппарат.
— Ну и?… — весь напрягшись, Виктор Парамонович вцепился в Городилова.
Вместо ответа тот правой рукой сдвинул рукав халата на левой и торжественно повернул часы к свету.
— Идут?! — всем нутром выдохнул Виктор Парамонович.
— Из секунды в секунду. Раньше о такой точности я мечтать не смел. Конечно, с «доком» о таких вещах лучше и не заговаривать. Так что, если настаиваешь, можем рискнуть самостоятельно. Ты как?
Виктор Парамонович смог только утвердительно мотнуть головой, речь ему от волнения не подчинялась.
— Тогда сделаем так: ты до часу дня где-нибудь поболтайся. А с часу дня у нас обед, все в столовую сматываются. Вот тут мы с тобой и поэкспериментируем. Договорились? Тогда давай топай.
Это был счастливейший день в жизни Виктора Парамоновича. Все привычно встало на свои места, никто более не слышал его мысли и не созерцал игру его воображения.
Для сотрудников он снова превратился в тихого, во всем уступчивого человека. Жена втайне любовалась своим Витюшей, который, как и прежде, во всем соглашался с ней, с удовольствием кушал ее незатейливую стряпню, хвалил даже подаваемую ею чуть не каждый вечер жареную треску.
И ни разу с его языка не сорвалось соленого словечка.
Только изредка взгляд Виктора Парамоновича затуманивался, но тут же, спохватившись, он с испугом поглядывал на лица окружающих: не подслушал ли кто его непрошеные мысли? И убедившись, что нет, не подслушал, вздыхал с несказанным облегчением.
