Александр Шалимов - Тайна Гремящей расщелины (сборник)
— Ни за какие блага не останусь здесь один, Стонор. — Голос доктора стал хриплым от волнения. — Ни за какие, понимаете?.. Если вы не вернетесь до темноты, я… я… сойду с ума.
У Фреда Лоу дрогнули углы губ. Он с трудом сдерживал возмущение.
Стонор растерянно развел руками.
— Тогда тебе придется идти со мной, Рысь. Может, так даже будет лучше. Там может понадобиться твоя помощь. А Фред останется в Большой кабине.
Фред Лоу хватил кулаком по столу. Жалобно звякнули стаканы. Заметались стрелки счетчиков.
— Это не зимовка, а приют для выживших из ума трусов! — гаркнул рассвирепевший метеоролог. — Почему ты просишь, а не распоряжаешься, Ральф? Кого ты хочешь взять с собой? Он не опомнился со вчерашнего вечера и свалится на полпути. Не хотел бы я быть рядом с вами в случае реальной опасности.
— Ты не кричи, а посоветуй, что делать, Фред, — тихо сказал Стонор.
— Точно ты сам не знаешь! Забираем груз — и полный вперед. А ты, — метеоролог поднес кулак к самому носу доктора, — если заикнешься еще о своей трусости, будешь ходить забинтованный до конца зимовки. Ясно?
Доктор испуганно отшатнулся.
— Задрай входной люк и не вздумай открывать его, что бы тебе ни померещилось. Понял? И не отходи от передатчика. Через час вызовем по радио Большую кабину. Пошли, Стонор!
В дверях Лоу оглянулся на доктора, указал на стенной шкаф, щелкнул себя большим пальцем по воротнику и потряс головой.
…Еще издали Стонор и Лоу разглядели длинную фигуру Рассела. Астроном бродил по глубокому снегу возле ледяного купола, потом исчез в расщелине. Когда Лоу и Стонор приблизились, он выше встречу.
— Как дела, Джек? — крикнул Стонор, освобождаясь от лыж.
— Генрих здесь.
— А Латикайнен?
— Его нет.
— И что говорит Генрих?
— Ничего. Он без сознания.
Лоу тихонько свистнул.
Все трое поспешно прошли в Ледяную пещеру.
Тело поляка лежало поверх спального мешка. Квадратное, изрытое глубокими морщинами лицо казалось окаменевшим. Глаза были закрыты, зубы сжаты, под ногтями проступила синева.
— Он жив, — сказал Рассел в ответ на испуганный взгляд Стонора, — но я не смог привести его в чувство.
Лоу наклонился над Ковальским, пощупал пульс, покачал рыжей головой.
— Скверно иметь кретина вместо врача.
— И все же от него здесь было бы больше пользы, чем от нас всех нас, вместе взятых, — заметил Стонор.
По телу поляка пробежала чуть заметная дрожь. Лоу протянул руку, хотел коснуться его лба, но от волос Ковалькрго с треском ударили синеватые искры. Лоу поспешно дернул руку.
Стонор, Лоу и Рассел переглянулись.
— Это похоже на поражение током, — пробормотал Лоу. — Его тело наэлектризовано.
— Во всяком случае, это не радиоактивность, — сказал Стонор, поднося к неподвижному телу поляка индикатор. — Видите, стрелка не отклонилась.
— Подождите, — вдруг произнес Рассел.
Он нагнулся к аккумуляторам и выключил свет. Стонор и Лоу, склонившись над Ковальским, испуганно отшатнулись.
Брови волосы и борода поляка в темноте засветились ярким фиолетово-синеватым светом.
От его лица и одежды также исходило свечение, но более слабое. Казалось на койке распростерт неподвижный фосфоресцирующий призрак.
Рассел снова включил свет. Сияние исчезло.
— Какая-то чертовщина, — неуверенно протянул Стонор. — Боюсь, что тут и Жиро будет бессилен. А как по-твоему, Джек?
— Нам, разумеется, неизвестна природа разряда, поразившего Генриха, — задумчиво ответил астроном. — Однако надо попробовать.
Он взял жестяную банку из-под консервов, которая стояла возле примуса, разрезал ее ножницами и распрямил в плоскую пластинку; отключил провод заземления радиостанции и присоединил его к пластине, затем расстегнул меховой комбинезон поляка и осторожно коснулся пластиной обнаженной груди. Послышался тихий треск, сразу прервавшийся, едва пластина плотно легла на грудь Генриха.
Рассел прикрыл пластину комбинезоном и знаком подозвал Лоу:
— Держите.
Метеоролог без слов повиновался. Рассел снова выключил освещение. Теперь засветилась не только неподвижная фигура поляка, но и медный провод, уходящий к металлическому штырю, глубоко вбитому в лед. Вскоре начал фосфоресцировать и лед вокруг штыря. По мере того как фиолетовое пятно на ледяном полу пещеры становилось шире, свечение тела поляка стало ослабевать.
— Все правильно, — негромко сказал Лоу. — Молодчина, Джек!
Щелкнул выключатель. Вспыхнула лампочка под ледяным потолком.
— Ловко придумано, — подтвердил Стонор, наблюдая, как зеленоватая бледность исчезает с неподвижного лица поляка. — Разряд, без сомнения, уходит в лед. Однако какова природа этого странного поражения?
— И, главное, каковы будут последствия? — заметил Лоу.
— Не кажется ли тебе, Джек, что это могли быть какие-то земные токи, связанные со вчерашним необычайно интенсивным полярным сиянием? — спросил Стонор.
— Нет.
— Но тогда что?
— Не знаю.
— Бесполезно заставлять астронома фантазировать, — сказал Лоу. — Лучше фантазируй сам. Это твоя специальность, Ральф.
— Не остроумно, — обиделся геолог. — И должны же мы в конце концов установить, что здесь происходит.
— Давайте лучше проверим метод лечения, — предложил Лоу. Он поднес руку к волосам поляка. — Не искрит… Свет, Джек.
В наступившей темноте свечение тела было уже почти неразличимо.
— Кажется, обморок переходит в сон, — сказал Рассел, прислушиваясь к дыханию поляка.
— Превосходно! Тогда выкладывай, где ты его нашел, Джек.
— В ста семидесяти метрах отсюда, у разветвления штольни, прорубленной в рудной жиле.
— У разветвления… штольни? — поднял брови Стонор. — Ты тоже считаешь, что в жиле есть древние выработки?
— Да. Целая система выработок, образующих геометрически правильную сеть.
— Похоже, что на твоем месторождении кто-то уже ковырялся, Стонор, — насмешливо заметил Лоу.
— Похоже, что мы все постепенно сходим с ума! — крикнул геолог. — Здесь не может быть никаких горных выработок. Понимаете? Никаких… Мы — первые люди, проникшие в эту часть антарктического континента.
— Тогда остается предположить, что выработки пройдены пингвинами или теми обезьяноподобными призраками, которые навестили нас сегодня ночью.
— Кем они пройдены, попробуем установить позже, — сказал Рассел. — Один из наших товарищей еще находится там. Вероятно, с ним случилось то же, что с Генрихом.
