Алекс Орлов - Ловушка для змей
Неожиданно из-за обугленных остовов машин появился Лу. На его лице красовалась широкая улыбка, хотя весь адмиральский мундир был изорван в клочья, а на плече были видны следы крови. В руке адмирал Эрвиль держал отобранный у кого-то штык.
– Привет, Джимми! Здорово мы их отбрили, ты не находишь?
– Что с тобой? Твоя машина цела?
– Да, мне пока везет, – снова улыбнулся Лу, но теперь его улыбка вышла грустной. – А вот полковника Дюро больше нет…
– Я знаю.
– И лейтенанта Конти тоже, – словно не слыша Джима, продолжал Лу. – Конти сожгли только что… Кстати, что ты теперь собираешься делать?
– Еще не знаю, Лу, – признался Джим, глядя на сверкающие впереди бронетанковые ожерелья. – В лоб нам их не взять. Может, ты чего подскажешь?
– Да ты что, давай сам командуй – у тебя здорово получается. Я когда слышал по радио твои приказы, выполнял их беспрекословно. Знаешь, Джимми, когда ты на службе, ты становишься жутко авторитетным. Честное слово.
– Но ведь ты тоже адмирал, Лу.
– Да какой я адмирал! – отмахнулся Эрвиль. Затем посмотрел на свой окровавленный штык и добавил: – Я теперь истребитель истребителей танков.
– Его Императорского Величества.
– Что?
– Здесь принято говорить «танков Его Императорского Величества».
– Я тебе вот что скажу: пусть Его Императорское Величество идет в задницу, раз он посылает своих людей в такие безумные экспедиции…
– Я не буду писать на тебя донос, Лу, но смотри не ляпни что-нибудь при штандартенфакторе. Хотя он, как мне показалось, уже списал нас со счетов… Ну ладно, иди к своей машине. Я распорядился, чтобы собрали раненых. После этого снова двинемся вперед.
– И ты уже знаешь, как мы их расколем? – недоверчиво спросил Лу, кивнув на безупречные ряды вражеских машин.
– Кое-какие соображения имеются. Но для начала нам нужно сцепиться с этими ребятами в ближнем бою, а они этого постараются не допустить.
– Понятное дело, – со вздохом согласился Лу.
59
Вскоре весь личный состав экипажей разбежался по машинам, и уцелевшие танки начали объезжать подбитые, выбираясь на оперативный простор. У одних слишком дымили движки, у других были перерублены стволы орудий или смяты надстройки. Ни одной неповрежденной машины Джим не заметил Впрочем, для тех, кто сидел внутри этих танков, повреждения не имели никакого значения. Кэш был уверен, что они уже пялились в смотровые щели и пожирали глазами безупречные построения вражеских войск Адмирал уцепился за скобу и вскарабкался на запыленную броню своего танка. Затем пролез в открытый люк, и запах вяжущей гари сменился ароматом домашнего курятника, а всклокоченная голова возмущенного цикламена опять торчала из клетки.
– Ты почему не закрываешь люк?! – проорал Пятьсот Четырнадцатый – Ты знаешь, что у меня может пропасть основная функция?
– С чего это у тебя функция пропадет? – спросил Джим.
Он забросил опустевший пистолет обратно на полку и осторожно сел на свое место, прикидывая, хватит ли у птицы длины шеи, чтобы долбануть его клювом. Впрочем, определить это точно было невозможно, поскольку голова цикламена появлялась из недр танковых механизмов, и неясно было даже, какого он роста – с курицу или со страуса.
– С того пропадет, что я страдаю боязнью пространства! А ты люк не закрыл! Ты что, инструкцию не изучал, деятель?
– Я, между прочим, не деятель, а адмирал, – заметил Джим, чтобы хоть как-то одернуть зарвавшуюся птицу.
– Да вижу, вижу я мундирчик, только ты, парень, в этом танке первый раз. Тут ты мне чего хочешь говори… – Цикламон даже сделал какой-то жест, как будто сплюнул. – Я на фронтах всю свою жизнь провел, я три раза горел, если хочешь знать, и этот борт у меня уже двадцать восьмой – Слушай, помолчи, а то ты мне мешаешь! – приказал Джим твердым командным голосом, и цикламон заткнулся Он взъерошил от обиды перья и делал вид, что не смотрит на Джима, хотя на самом деле косил в сторону адмирала, придирчиво оценивая его сноровку.
Джим передал по радио последние указания. Теперь, когда через окуляр удалось лучше рассмотреть танки противника, он подумал, что сможет использовать особенности их конструкции для удачного преодоления этого препятствия.
Когда же ударный отряд, выбросив облака черной копоти, двинулся вперед, радио в машине Джима заговорило на командной частоте голосом штандартенфактора.
– Что-то вы слишком медлите, адмирал! Смотрите, как бы император не воспринял вашу медлительность за признак нелояльности!
– А он ничего не узнает… – просто ответил Джим, поглядывая в окуляр на меняющуюся панораму.
Сейчас, в десяти минутах от жестокой схватки он не боялся ничего. Тем более гнева императора. Император далеко, а танки Инглегасского Союза – вот они. Еще немного, и их пушки начнут сеять смерть, забрасывая атакующих тяжелыми снарядами.
– Или все же узнает, Квардли? Найдется кому рассказать?
– Вы бредите, адмирал. Надеюсь, вы не потеряете рассудок окончательно, ведь если вы победите – это будет более чем обидно…
На этом связь прервалась. Джим добавил турбинам тяги, и его танк пошел быстрее, перемалывая взрыхленную снарядами землю. Его мерное покачивание наводило на мысль о далеких путешествиях в комфортабельных условиях, если бы не панорама заднего вида, затянутая рекой черной копоти.
– Адмирал Эрвиль, пожалуйста, Перестройтесь на самый край левого фланга, – произнес Джим в микрофон, соблюдая военную этику.
Судя по тому, что Лу адаптировался в боевых условиях, на него можно было опереться, учитывая, что его командирский танк обладал той же мощью, что и машина Кэша.
Отряд продвинулся еще на полкилометра, и ставшие отчетливыми ряды вражеских машин вдруг дружно окутались дымом. Одновременный залп сотряс воздух, и было видно, как расстелились по земле высокие травы.
Джим невольно сжался. Пролетели короткие мгновения, и смертоносный шквал обрушился на землю Снаряды легли с недолетом, и на пути атакующих земля вздыбилась валом, словно океанская волна. Несколько танков подбросило вверх, и они перевернулись, однако остальные продолжали движение вперед, заполняя образовавшиеся в строю бреши и буксуя по взрыхленной земле.
«Нервничают сволочи», – подумал Джим, радуясь, что враги ошиблись с расчетом, однако в этот момент последовал еще один залп Кэш начал отсчитывать про себя время полета, но на этот раз разрывов он не увидел.
Громкий и вместе с тем звонкий щелчок напрочь лишил его способности слышать. Джим чувствовал, что машина его идет, покачиваясь на неровностях, однако вокруг стоял только этот бесконечно длящийся звон. Даже жуткая пантомима, которую устроил сбесившийся цикламон, не доходила до Джима. Было видно, что птица орет, как буксирная сирена, но все эти звуки заглушались неутихавшим звоном. Пятьсот Четырнадцатый даже пробовал жестикулировать короткими крыльями, просовывая их в решетку, но Джим ничего не понимал.
