Лоис Буджолд - Этан с Афона
— Вы все немедленно отправляетесь в Карантин…
— Игра закончена, Хельда, — сказал Этан. — Я готов поспорить, что если поискать на вашей Станции Ассимиляции, то найдётся упаковочный аппарат с термоусадочной плёнкой.
— Да-да, — с готовностью откликнулся Теки. — Мы в нём запечатываем заражённые образцы, чтобы хранить их для последующего анализа. Он стоит под лабораторным столом. Один раз, когда мне нечем было заняться, я запечатал свои ботинки. Я пытался запечатывать воду, хотел потом ронять водяные бомбочки в лифтовые шахты, но у меня ничего не получилось…
— Заткнись, Теки! — в отчаянии рявкнула Хельда.
— Но это ещё ничего, а вот что Вернон вытворял с белыми мышами…
— Замолчи, — скривясь, зарычал вышедший из себя Миллисор. Теки послушно замолчал и только хлопал глазами.
Этан развёл руками и уже мягче, но настойчивее спросил у Хельды.
— Зачем вы это сделали? Я должен понять.
Жгучая ненависть, которую выражало всё её тело, внезапно прорвалась словами, почти против её воли.
— Зачем? вы ещё спрашиваете, зачем? Чтобы лишить вас возможности размножаться, извращенцы, ублюдки, у которых никогда не было матерей. Вот зачем! Я собиралась перехватить и следующий груз культур, если он будет, и следующий, и опять, и опять… — Она захлебнулась. Яростью? Нет, понял Этан, и блистательный триумф его интеллекта обернулся кислым комком в животе; слезами. — И я бы наконец вытащила оттуда моего Симми, и он бы образумился и вернулся домой и завёл себе настоящую женщину, я клянусь, что на этот раз я не стала бы критиковать ни единого волоска у неё на голове, а на этой кошмарной грязной планете мне даже не позволят ни разу увидать моих внуков…
Она повернулась спиной и стояла на негнущихся ногах, будто бы продолжая сопротивляться, но её выдавали руки, которыми она закрывала красное, залитое слезами лицо, — безобразная, сломленная, хлюпающая.
Этан подумал, что, наверное, такое чувство испытывает оболваненный пропагандой молодой солдат в первом бою, случайно заметив, что у его врага — человеческое лицо. Он так жаждал мига торжества, когда сможет сломать её волю. И вот теперь он стоит как дурак с обломками в руках. Герой нашёлся.
— Боже милостивый, — пробормотал сотрудник Службы Безопасности благоговейным тоном с ноткой злорадства, — мне придётся арестовать эко-полицейского?
Теки хихикнул. Второй экотехник, растерявшись от признания Хельды, явно не знал, то ли ему спорить, то ли постараться слиться с фоном.
— Но что вы сделали с теми? — Миллисор, стиснув зубы, подался к ней.
— С чем? — всхлипнула Хельда.
— С замороженными культурами человеческих яичников, которые вы вытащили из контейнеров, предназначавшихся на Афон, — произнёс Миллисор очень медленно и раздельно, рубя слова на слоги, будто обращался к мутанту.
— А. Я их выбросила.
У цетагандийца выступили жилы на лбу. Этан мог бы назвать каждую жилу по имени. Миллисору, кажется, было трудно дышать.
— Сука тупая, — Выдохнул он. — Сука тупая, ты хоть понимаешь, что натворила?
Смех Куинн, как звон будильника, взмыл над шумом.
— Адмирал Нейсмит будет просто счастлив!
Стальное самообладание гем-полковника наконец лопнуло.
— Сука тупая! — заорал он и ринулся на Хельду, вытянув перед собой руки со скрюченными пальцами. Лучи парализаторов Куинн и сотрудника Безопасности скрестились на нём, и он упал, как подрубленное дерево.
Рау стоял, качал головой и беспрестанно повторял:
— Чёрт. Чёрт. Чёрт…
— Попытка нападения, — ворковал сотрудник Безопасности над своей комм-панелью, — на инспектора Биоконтроля при исполнении ею служебных обязанностей…
Рау бочком двинулся к двери.
— Не забудьте про побег из-под задержания, — услужливо добавила Куинн, указывая на Рау. — Вот это — тот самый человек, которого вы все искали и который на днях скрылся из С-9. И ещё я готова поспорить, что если вы обыщете эту комнату, тут обнаружится всевозможное оружие и боеприпасы, ввоз которых никак не был согласован с таможенной службой Станции Клайн.
— Сначала Карантин, — сказал второй экотехник, бросив нерешительный взгляд на свою начальницу, которая всё ещё была в нерабочем состоянии.
— Но посол Эркхарт несомненно захочет предъявить обвинения в краже и уничтожении афонского имущества, в чем виновная призналась, — отпарировала Куинн. — Так кто кого будет арестовывать?
— Мы все отправляемся в Карантин, и там вы все у меня будете сидеть смирно, пока я не докопаюсь до сути дела, — твёрдо заявил сотрудник Безопасности. — Люди, которые способны сбежать из С-9, увидят, что сбежать из Карантина это совсем другое дело…
— Что верно, то верно, — пробормотала Куинн.
Рау беззвучно произнёс что-то, когда ещё двое тяжело вооружённых офицеров Службы Безопасности вошли в комнату, отрезая путь к отступлению. В комнате внезапно стало тесно. Этан не заметил, чтобы мускулистый сотрудник Безопасности вызывал подкрепление, но, значит, он как-то успел это сделать. Уважение Этана к этому с виду медлительному человеку сразу возросло.
— Да, сэр? — сказал один из новоприбывших офицеров.
— Долго же вы добирались, — ответил сотрудник Безопасности. — Обыщите этого человека, — он указал на Рау, — а потом помогите мне доставить всех в карантин. Эти трое обвиняются в носительстве заразного заболевания. Про этого сказали, что он сбежал из заключения в С-9. Вот этот, который, кажется, не по праву носит униформу жителя Станции, обвиняет вот эту в краже, а также заявляет, что вот этот был жертвой похищения. Что касается того, который лежит на полу в отключке, то к тому времени, как он проснётся, у меня будет список выдвинутых против него обвинений длиной в мой рост. Этим трём надо будет оказать медицинскую помощь…
Этану это кое о чём напомнило; он подошёл к Теки и прижал к его руке инъектор противоядия от фаст-пенты. Ему было почти жаль молодого человека, у которого на лице блаженная ухмылка быстро сменялась гримасой смертельного похмелья. Тем временем представители Службы Безопасности вытряхивали из покорного Рау разные интересные блестящие штучки.
— … а красивую даму в серой форме, которая, кажется, всё знает про чужие дела, я задерживаю как главного свидетеля, — заключил сотрудник Безопасности. — Ох, а где же она?
ГЛАВА 12
По прибытии в карантин Рау, по команде сотрудников Биоконтроля, безропотно отправился на обследование вместе с телом своего все еще парализованного командира. Точнее, Рау не сказал ни слова с тех самых пор, как они вышли из гостиничного номера под усиленной охраной, но держался близ Миллисора с мрачной верностью, как пёс, не желающий оставить гроб хозяина.
