Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)
И помилуйте, о каких границах – государственных ли, здравого смысла ли – могла идти речь здесь и теперь, в новом мире, в котором возможно все?! Государств не стало – обновленное человечество не нуждалось более в централизованном управлении своими искусственно выделенными частями, превратившись в конгломерат относительно стабильных анархий.
Так продолжалось до тех пор, пока на свет не начали появляться результаты этих странных союзов.
Плоды межвидовой любви поначалу ужаснули даже самых раскрепощенных и терпимых представителей бесконечно многоликой теперь человеческой расы.
В ходе акций за чистоту человеческого генотипа, проводившихся молниеносно возникшими партиями неосоциалдарвинистов, быстро выяснилось, что в природе человеческий генотип как явление более не существует. Падение барьеров тканевой совместимости, помноженное на многие годы успешных аллотрансплантаций, привело к взаимопроникновению геномов донорских организмов и пересаженных органов и тканей. Оставаясь стабильными в границах одного отдельно взятого организма, при половом размножении получившиеся в результате кроссовера мультигены рекомбинировали настолько непредсказуемым образом, что развившиеся по заключенным в них паттернам организмы оказывались нежизнеспособными, по сути своей организмами уже и не являясь.
Для того, чтобы через пару поколений не исчезнуть с лица земли, явно утомленной всей этой искусственно стимулированной эволюцией, человечеству пришлось спешно учиться размножаться вегетативно, клонироваться, почковаться и делиться надвое.
Тем же, кто не хотел уподобляться представителям низших классов, типов и царств, снова пришла на помощь ее величество наука.
Неотрадиционалистам, которых в итоге оказалось немало, помогали в планировании семей Центры Рекомбинации, Родовспоможения и Модификации, в которых эмбриомеханики, тератологи, генотехники и прочие специалисты неустанно трудились – разумеется, за полагающееся им вознаграждение – над вопросами выживания рода человеческого в условиях устроенного их предшественниками эмбриогенетического хаоса.
Услуги Центров были недешевы – но ведь чего не отдашь за счастье стать родителями, верно?
* * *Слушая успокаивающий голос супруги, Тадам не слышал ее слов.
Он вспоминал, как счастливы они были в любви, как сутками не вылезали из постели, доводя друг друга до взаимного изнеможения водоворотом бесконечных ласк; как радовались беременности Лис – и как страшились неопределенности, которая ждала их впереди.
Он вспоминал, как держал ее за руку в стерильной палате Центра, когда в боли и муках она произвела на свет некий кровавый комочек, в ту же секунду спешно унесенный прочь в герметичном боксе, и как потянулись бесконечные месяцы ожидания, опустошившие их сердца и банковский счет.
Зная, что над проблемой выживания их ребенка трудится не покладая рук армия дипломированных специалистов, они тем не менее, едва не потеряли надежду и доверие – к Центрам, человечеству и друг другу.
День за днем отчаяние все больше наполняло мир, и супруги все дальше отстранялись один от другого.
Все уже висело на волоске, когда в их дверь позвонил собакоголовый курьер, явив собой осовремененную версию старых как мир историй об аистах…. Или об ангелах-хранителях?
И все стало, как раньше, – только гораздо лучше.
– Тьфу ты, – сплюнул Тадам, изрядно напугав отпрянувшую от неожиданности жену. – И правда: было бы из-за чего расстраиваться. Деньги…. Деньги появятся. Все будет хорошо. Ведь счастье-то и впрямь не в них!
Он крепко прижал к себе Лис, и вместе они склонились над колыбелью, с любовью глядя на своего малыша.
– На Рождество из шкуры вылезу, но подарю ему глаз. Хотя бы один, – сказал Тадам, обнимая жену. – Пусть увидит нас в конце-то концов! На Центры надейся, а сам не плошай! Ничего, ангел мой, проживем! К весне еще кое-что прикупим… К тому времени, думаю, уже видно будет, на кого похож – на мальчика или на девочку. Тогда и имя подберем…
– Пусть будет сын, – сказала Лис. – Хочу, чтобы у тебя был сын.
– У нас, – сказал Тадам и, не удержавшись, лизнул шершавым языком мордочку любимой, видя в темных омутах ее расширившихся воловьих глаз золотистый блик от собственных радужек, рассеченных надвое вертикальными щелями зрачков. – У нас, любимая.
За окнами начался снегопад – первый в этом году.
В зеркале над камином они отражались всей семьей.
Все трое.
Тигр.
Олень.
И ухо.
Аркадий Шушпанов
Никто не прилетит
Любой из них был способен накормить пятью хлебами тысячу голодных, не считая женщин и детей. Но они к тому вовсе не стремились…
Сергей Лукьяненко. Неделя неудачВ приглашении было сказано, что господина такого-то (ФИО совпадали с данными Германа) просят явиться в филиал № 5 детско-юношеской библиотеки имени Островского для обсуждения условий договора. Именно сегодня, в последнюю среду месяца, когда в библиотеке санитарный день, Герман это точно знал. Старое одноэтажное зданьице с желтыми шторами он изучил уже вдоль и поперек. Еще бы, с восьмого класса бывал тут каждые две или три недели. Правда, студентом заглядывать стал намного реже.
Глянцевую картонку он вставил как закладку в журнал с единственным своим опубликованным рассказом.
Развесистые мокрые снежинки липли к усам Германа. Сейчас библиотека выглядела уныло, это летом она утопала в зелени, кокетливо обнажая угол, как дамское плечико.
Герман воспользовался любимым ходом – между ржавеющим коробом трансформатора и стеной с древними граффити. Осенние ботинки с недовольным хрустом утонули в снегу. К волнению Германа добавилось ощущение сырости и холода. Надо было идти там, где все. Но он не любил ходить там, где все.
Табличка рядом с дверью напоминала про санитарный день. Зато в окне Герман усмотрел приклеенный скотчем лист: «Вход по приглашениям литературного агентства «Ex libris» свободный». Написано от руки, словно принтеры еще не изобрели.
Дверь поддалась, выплеснув в лицо запахи пыльной бумаги и старого картона. Герман шагнул вперед, оставляя позади крики галок.
А первым же лицом, увиденным за порогом, оказалась физиономия Лехи Самоцветова.
* * *– Никогда бы не подумал, что они нас найдут, – сказал Герман.
– А чего там, – отозвался Леха. – Тут как раз все четко. Коммерческие авторы им не нужны. А коммерческие все где? В Москве или в Питере. Да хоть наших возьми, сколько уже свалили? Для вербовки – испорченный материал. А у нас земля непаханая. Возьми хоть нашу студию.
Герман перебрал в уме студийцев и добрался до папы Димы. Именно он однажды рассказал про вербовку и договоры. Но тогда папе Диме не поверили. Решили, это такая писательская байка. Из той же серии, что братья Стругацкие – инопланетяне. Историю про братьев им тоже рассказал папа Дима.
