Александр Тюрин - Полдень XXI век, 2012 № 05
Трудно найти жизненную позицию, более привлекательную для тех, кто только начинает жить.
Кроме того, именно в НФ читатель получал все приключения, которыми так пленялись в том же самом детском возрасте предыдущие поколения мальчишек и девчонок, — но при этом на совершенно новой, уже современной и куда более человечной мотивационной основе. Да, мы отправляемся в дебри Амазонки или в пустыни, мы рискуем собой, преодолеваем бурлящие речные пороги и палящий зной, духоту и тучи гнуса, дышим то болотными миазмами, то сухим песком самумов — но тащим мы на себе не только ружья и консервы, у нас на горбах ПРИБОРЫ! И тащимся мы к черту на рога не чтобы пострелять злых индейцев да зулусов и заставить их делать единственное, на что они годятся — чистить нам сапоги. И не чтобы опередить конкурентов и первыми завладеть алмазами. Нет, мы после скитаний и тягот должны обнаружить следы пришельцев с иных планет, мы откроем секреты их техники, опередившей земную на много веков. Мы найдем динозавров, которые, оказывается, не все вымерли миллионы лет назад, и спасем их от окончательного вымирания! А заодно еще и нескольких угнетенных колониалистами негров освободим! Да, мы плывем на исследовательском суденышке, мы боремся со штормами, мы мучаемся от жажды, потому что рифами нам свернуло винты и у нас кончается пресная вода, но все это не ради никому не нужного золота — а чтобы раскрыть вековую загадку и найти, где живет МОРСКОЙ ЗМЕЙ! Да, мы читаем древние рукописи, мы боремся с подлецами, мы проникаем в сокровенные тайны вещества и получаем невероятную возможность проходить сквозь стены — и все это не ради денег и славы, не чтобы банк ограбить или перерезать своих обидчиков да конкурентов, но всего лишь, вы только представьте, ради создания ТРУБОПРОВОДА НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ, где вместо дорогих и ломких труб — экономичное и надежное поверхностное натяжение, и проницаемая нефть на благо всей великой родной стране, как сквозь дым, идет сама собой сквозь Каспий. И не на экспорт даже, не в обмен на зеленое бабло, а из одной союзной республики в другую к их общей пользе и процветанию. Да, да, конечно, мы отчаянно и весело сражаемся с врагами, порой и жизни своей не щадим, но все это не ради дурацких бриллиантовых блямблямчиков тщеславной похотливой кошки с французской короной на пустой тыкве, но ради СВОБОДЫ И БРАТСТВА, ради освобождения человечества от глумливой и тупой власти денежных мешков, а то и всего космоса — от неведомых и просто невообразимых в наши дни опасностей…
С высоты нынешнего опыта могу сказать с полной ответственностью: не было в истории мировой подростковой литературы жанра более человечного, более увлекательного, более развивающего воображение и при том более познавательного и просветительского, нежели советская НФ.
И надо признать, что именно в созданной ею атмосфере выросло увлеченное и относительно бескорыстное поколение, а то и два, усилиями которых наша страна, не имея, надо честно признать, ни малейших к тому финансовых и технологических предпосылок, в течение по меньшей мере четверти века была одним из лидеров и столпов мирового научно-технического прогресса. Да, пожалуй, и до сих пор сохраняет хоть какую-то дееспособность только благодаря последним из тех, кто заразился системой ценностей тогдашней НФ.
Но жизнь не стоит на месте, эпоха сменилась, сменились и поля для самоутвердительных соревнований, и один за другим авторы начали наперебой гнать антитоталитарную пургу, сводившуюся, в общем, к нехитрой позиции: я белый, пушистый и несчастный, все мои недостатки обусловлены лишь гадким окружением, ведь кругом меня одно сплошное быдло, вертухаи, насильники, гнусный и жуткий аппарат тотального подавления, то или иное БЕСПРОСВЕТНО МЕРЗОСТНОЕ БЕССМЫСЛЕННОЕ ГОСУДАРСТВО, и только из-за этого мне нет ходу в жизни, и как же я все это ненавижу. Основным полем внутрилитературной конкуренции стало как можно более отвратительное описание мира и как можно более душераздирающее описание талантливого одинокого страдальца (непонятно, правда, в какой области — просто если он не принимает общих ценностей, то тем самым уже и талантлив). Те, кто хотел и пытался писать иное, сразу оказывались изгоями в своей среде, сразу проигрывали конкурентную борьбу внутри своих референтных групп тем, кто вел соревнование за престиж и демонстрацию своего таланта в рамках правильного, то есть вульгарно антитоталитарного кода. С той или иной степенью одаренности в течение буквально нескольких лет все, кроме «продавшихся режиму», принялись писать одно и то же: я, конечно, конфетка из дерьма, но вокруг меня-то вообще одно дерьмо!
О том, что надо делать добро из зла, никто уж и не вспоминал.
И результат не заставил себя ждать. Все пошли против всех. И до сих пор где встретятся хоть двое — там непримиримая сшибка ради самой сшибки по поводу буквально любой общей проблемы, какую ни возьми. Объединяющим является разве что взгляд на самих себя как на избранных и презрение ко всем, кто не МЫ.
В свое время Христос учил: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них[2]. Ныне можно сказать: где двое или трое собраны во имя Свое, там Раздор посреди них. А как иначе, если властители дум десятилетиями нам вдалбливали, что любой, кто ориентирован на незамысловатые общепринятые ценности и даже просто самые обыденные правила общежития, есть тупое пушечное мясо и безмозглая опора кровавого режима? Самодостаточные творческие люди, яркие индивидуальности, не позволяющие себе пресмыкаться перед сатрапами, ездят только на красный свет[3]!
Вот теперь и впрямь ездят. Да еще как.
Не могу отказать себе в удовольствии процитировать великого Александра Самойловича Ахиезера. Вот как он, скажем, описывал наступление тоталитаризма при ранних большевиках: «Сложилась особая этика беспрекословного подчинения указаниям партии и самоотверженной работы чуть ли не 24 часа в сутки во имя общего блага…Крепостничество охватило все общество»[4]. Невозможно понять подобные утверждения иначе, как в том смысле, что свободные, раскрепощенные люди на распоряжения начальства просто чихают, а ради общего блага вообще ничего не делают, либо, если и шевельнут пальчиком, так не долее получаса в сутки. Остальное время — только для себя и своей личной пользы.
И ведь это даже не беллетристика. Большая наука! И тем не менее — как говорится, Фрейд не дремлет.
Что уж говорить о художественной литературе!
Разумеется, не ею эти настроения были порождены. Но литература могуче способствовала их расширенному воспроизводству, массовому укоренению, дальнейшей традиционализации. Из того, чего принято было стыдиться, она сделала их тем, чем надлежит гордиться. Словно старую, проверенную удавку, она вытянула их из прошлого и с плотоядным хеканьем накинула на будущее.
