Дмитрий Биленкин - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11 (1972)
Усилием воли он попытался вернуть себя к книге, но вместо этого почему-то вспомнил одну из последних фраз, которую произнесла мисс Гримбл перед тем как отключиться:
– Сегодня особенный день, сэр, будет много звонков.
– Я слышу об этом с утра! Особенный день, особенный день! - он в ярости захлопнул книгу. - Надо, наконец, выяснить, в чем состоят особенности дня…
Чертыхнувшись, он включил канал внутренней связи, чтобы задать мисс Гримбл этот вопрос, но, прежде чем телевизор прогрелся, он успел красочно представить себе всю громоздкость предстоящего объяснения, и его палец как бы сам по себе завис над клавишей, против которой на панели значились буквы ТВ, и опустился. Компьютер тотчас же исполнил приказ - телевизор Кинга впервые за последние годы включился в программу национального телевидения. Звук, как и положено, появился раньше изображения, и с первых же слов Кинг понял, что лучшего момента он выбрать не мог - шла передача о… нем.
– Сегодня на устах людей всего мира, - рокотал баритон диктора, - как и пятнадцать лет назад, одно имя - Томас Кинг, светило мировой науки…
Кинг занес руку над злосчастной клавишей.
– В такой день, - продолжал диктор, - мы должны были бы представить вам великого ученого. Но из-за чрезмерной занятости сэра Томаса получить интервью нам не удалось.
– Знают, что гоню репортеров в шею, - с удовлетворением пробормотал Кинг.
Но диктор тут же поспешил обрадовать зрителей, что им покажут "обитель величайшего ученого современности". На экране появились кадры, и Кинг увидел свой дом под вязом и даже успел разглядеть какое-то движение на дорожке. Не иначе как это был он, когда, возвращаясь с купанья, увидел шесты с камерами над оградой и шмыгнул в дом. Небогатый улов, однако.
– Вот окно кабинета, где работает человек, гений которого оплодотворяет науку наших дней, - пояснял диктор, и Кинг фыркнул:
– Я уже оплодотворяю науку!
– В тенистом саду вы видите бассейн, - диктор таял от умиления. Говорят, ежедневно сэр Томас проплывает около двадцати миль.
– Идиот! - зарычал Кинг. - Для этого пришлось бы плавать все двадцать четыре часа в сутки.
– Сэр Томас, - продолжал диктор, - большой любитель…
Здесь его голос был заглушен шорохом и треском.
– Ну? Что ты хотел сказать? - крикнул Кинг в телевизор. - Большой любитель виски?
Помехи прекратились, но вместо диктора Кинг с удивлением услышал незнакомый голос, настороженный и тихий:
– Алло?! Мистер Кинг!
Кинг даже вздрогнул от неожиданности.
– Что такое? Кто говорит?
– Мистер Кинг, я - Гарри Хоган, - послышалось из телевизора, в то время как экран затянуло мутной рябью. - Гарри Хоган, репортер…
– Ре-пор-тер?
Рука Кинга потянулась к клавишам, но каким-то образом Хоган угадал это движение и завопил в микрофон:
– Мистер Кинг, умоляю, выслушайте меня!
Должно быть, Кинг здорово растерялся, иначе никакие мольбы не смогли бы его остановить. В течение пятнадцати лет ни один репортер, несмотря на самые отчаянные попытки, не смог даже приблизиться к нему, и вдруг некий Хоган пролез в святая святых - в его комнату! Было от чего растеряться. Но как он влез в телевизор? В Кинге пробудилось профессиональное любопытство исследователя.
– Откуда вы говорите? - спросил он. - Кто соединил вас со мной?
И Хоган торопливо объяснил, что специально для этой цели он заказал аппаратуру и установил ее в соседнем доме, организовав там своего рода телецентр, излучатель которого был постоянно направлен на антенну Кинга. В течение трех недель он не отходил от аппарата, дожидаясь, когда Кинг включит свой телевизор, и наконец дождался.
– Не отключайтесь, мистер Кинг, - попросил Хоган в заключение. - В это дело я вложил все, что у меня было.
– Лучше бы вы направили свое воображение на более полезную цель, проворчал Кинг.
– Я репортер, мистер Кинг, - ответил Хоган. - У меня нет более желанной цели, чем получить у вас интервью. У маленького человека - маленькие цели, - желая разжалобить Кинга, добавил он, но едва не просчитался.
– Сейчас же прекратите унижаться! - рявкнул Кинг.
– Это зависит от вас, сэр, - залепетал Хоган. - Несколько вопросов, не ради меня, ради моих детей.
– Мне нет до них дела, - отрезал Кинг. - Вы плодитесь, как кролики, я не желаю помогать вам в этом.
– У меня больная мать, - тихо сказал Хоган. - Я не хотел говорить, но деньги мне нужны, чтобы устроить ее в хорошую клинику.
Кинг заколебался. Почти отмершее уже благоговение перед словом "мать" некстати зашевелилось в нем.
– Ваше разбойничье орудие может навести изображение на моем экране? нахмурившись, спросил он.
– Конечно, сэр! - радостно откликнулся Хоган. - Если вы включите свой канал…
Кинг щелкнул клавишей, и на экране появилось лицо человека лет тридцати пяти. Аккуратный пробор, бачки - типичная физиономия репортера, вот только глаза были излишне задумчивы, даже грустны. Похоже, не врет насчет больной матери.
– Такими вещами не шутят, сэр, - скорбно заметил Хоган, должно быть, уловив сомнения на лице Кинга. Теперь и он его видел не своем мониторе.
– Ладно, - сдался Кинг. - Давайте ваши вопросы. Только быстрее. Быстрее!
Хоган распахнул блокнот.
– Я написал тут кое-что о вашей теории структурной рекомбинации, разрешите прочесть, может быть, где-то напутано?
– Валяйте, - вздохнул Кинг.
– Пятнадцать лет назад, - начал читать Хоган, - великий ученый нашего времени…
Пятнадцать лет назад Кинг не был великим ученым. Рядовой физик, он отличался лишь упорством, с каким корпел в своей лаборатории, стойко снося последствия безвестности, самым тяжелым из которых было полное отсутствие внимания к его работе. И вдруг он получил все, в том числе и те пышные титулы, какими сыпал сейчас Хоган в благоговейном экстазе обывателя, встретившего на улице кинозвезду. Будь эта трескотня свидетельством того, что люди, наконец, заметили и оценили его самоотверженный труд в течение десятилетий, Кинг отнесся бы ко всему терпимей. Но идолом его сделали не годы изнурительного труда, а всего лишь одна простенькая мысль, которая могла бы прийти даже школьнику. И это назвали теорией структурной рекомбинации, примитивно до тошноты: взять смесь трех углеводородов А, В и С, поместить в условия сверхвысоких давлений и нейтронных пучков большой плотности - и образуется новый углеводород АВС, обладающий способностью самостоятельно увеличивать массу за счет присоединения атомов водорода и углерода из окружающей среды.
Верным свидетельством вульгарности этой идеи было то, что ее охотно усвоил обыватель. Даже домохозяйки включили теорию структурной рекомбинации в круг тем, подлежащих обсуждению в зеленных лавках.
