Игорь Росоховатский - Прыгнуть выше себя
16 сентября.
С трудом прихожу в себя после жесточайшего приступа лихорадки. Выжил я просто чудом, тем более что ухаживать за мной теперь некому. Хорошо, что я догадался приладить к гамаку доску, что-то вроде подноса, и разложил на ней ампулы с лекарством. Расставил и несколько банок с соком манго. Они открываются очень легко несколькими поворотами ключа, который прилагается к каждой банке.
С удивлением я обнаружил, что обойма в пистолете пуста. Очевидно, в бреду мне чудились враги, и я стрелял в них, пока не кончились патроны.
Кое-как я добрался до тайника с продуктами, достал оттуда две пачки галет, банки с соком и говядиной.
Я жадно пил и ел, чувствуя, как силы возвращаются ко мне. Но возвращался и страх. Столько дней я был абсолютно беспомощным? Что происходило в это время за стенами хижины? Может быть, гончие уже выследили меня и кто-то сейчас караулит у двери? А возможно, там не гончие, а бачула?
Как только закрыл глаза, передо мной встал Этуйаве, такой, каким я видел его утром,— с головой, почти отделенной от туловища...
Но иначе я не мог поступить.
Несчастный Этуйаве! Хотя он был всего-навсего дикарь, мне было жаль его, особенно когда я вспомнил, как преданно он вел себя в пути. Сейчас мне очень, очень его не хватало...
Представляю себе злобу и бешенство моих гонителей. Ведь им не удается обнаружить ничего. Они охотятся за дичью, не оставляющей следов, за призраком. Единственный повод для развертывания охоты — несколько статей в газетах, но ведь это не то, за что можно ухватиться. Это лишь пузырьки на воде, свидетельство того, что дичь жива, что она все еще дышит.
Кого только нет среди гончих! Полиция и тайный розыск, частные шпики и детективы-любители, стервятники-репортеры и агенты разведок, «слуги божьи» и так называемые «добровольцы», представители всяких лиг и союзов...
Всем я необходим: одним — живой, другим, например Поводырю,— мертвым. Впрочем, и нынешние мои друзья, в том числе Густав, в случае чего, предпочтут, чтобы я умер прежде, чем очутился в лапах гончих. Чтобы Тайна умерла вместе со мной и вместе с любым, кто проникнет в нее...
Я почувствовал, как что-то изменилось за стенами хижины. Может быть, мои уши уловили новый звук? Я напряженно прислушивался, пока не понял, что звуки леса исчезли. Наступила мертвая тишина, таящая в себе начало чего-то грозного. Я выглянул в узкое окошко-бойницу. Угрюмое, черное небо висело так низко, что, казалось, сейчас оно свалится с верхушек деревьев и, ломая ветки, осядет на землю.
Внезапно в тяжелых тучах образовался проем. И я увидел... Да, снова, как тогда на реке, я увидел в небе нечто блестящее, округлое. Оно стало прозрачным, показался проклятый горбоносый профиль. Я почувствовал пронизывающий взгляд и в смертном ужасе отпрянул от бойницы.
Сверкнула молния. Начался тропический ливень. Я слышал похожий на рев водопада шум низвергающейся с неба воды. С треском падали на землю гнилые деревья, оторванные ветви ударяли по крыше и стенам хижины. Боже, лишь бы хижина выдержала! Пусть сквозь крышу льется вода, лишь бы устояли стены!
Я метался по хижине, прячась от воды, стараясь выбрать более безопасное место. И когда ливень кончился так же внезапно, как начался, долго не мог поверить в избавление...
18 сентября.
Сегодня я обнаружил след рубчатой подошвы на сырой земле и коробку от сигарет... Путешественники? Нет, я не должен обманываться, почти наверняка это гончие. Мой бог, после всего, что я перенес!
Может быть, плюнуть на все и поставить точку? Пулю в висок? Или сдаться?
Нет, нет и нет! Пусть я неудачник, но я буду сражаться! Когда кончатся патроны и откажут руки, пущу в ход зубы!
Пустая пачка от сигарет поломана и скомкана. Представляю себе, как он сжал ее в кулаке, возможно, держал некоторое время, прежде чем бросить. У него не очень сильные пальцы или он не сильно сжимал кулак.
Я вернулся в хижину, проверил имеющееся оружие: пистолет, винтовку, автомат... У меня зуб на зуб не попадал от пронизывающей сырости. Разжечь бы огонь, но нельзя привлекать внимание. Возможно, враги только-только прибыли, еще не видели меня и не обнаружили хижины. Или обнаружили, но не знают, есть ли я внутри. Почему я думаю — враги? Если бы их было много, они бы уже давно выдали себя. Появление отряда — пусть и самого маленького — не прошло бы незамеченным для людей Густава, а они нашли бы способ предупредить меня.
Я беру в руки скорострельную винтовку. Ее тяжесть несколько успокаивает. Приоткрываю замаскированные бойницы в стенах хижины.
Глаза быстро устают от игры света и тени, а еще больше — от напряжения. Нет, так не пойдет. Даже если я замечу кого-нибудь, то не смогу в него попасть. К тому же у меня могут начаться галлюцинации. Необходимо заставить себя выйти в джунгли навстречу опасности. Если это гончие, то стрелять в меня они не будут — им я нужен живой.
Открываю дверь и прыгаю в заросли. Сердце колотится, перед глазами мельтешат зеленые круги. Вот каким я стал... Куда делись уверенность в себе, выдержка экспериментатора? Очнись, затравленное животное, возьми себя в руки! Или тебя схватят и поведут на веревке по длинной дороге к месту казни.
Отыскиваю удобное место для наблюдения. Отсюда хорошо видна дверь хижины...
Слева послышался шелест. Краем глаза я поймал горбоносый профиль и вскинул винтовку. В последний момент с трудом удержался, чтобы не нажать на спуск. Это была птица. Хищная. Охотник, но не на меня. Опять послышался шелест — одновременно слева и сзади. Оглянувшись, я встретился взглядом с янтарными глазами зверя. Они следили за мной сквозь листву. Прежде чем я прицелился, зверь исчез. А может быть, там вообще никого не было, и мне все почудилось?..
Стоп, голубчики... Коробка из-под сигарет — это ведь не галлюцинация. Вот она, в твоем кармане. Гончие напали на твой след. Думай...
Здесь заночевать я не смогу. Добраться засветло до пещеры в скалах не успею. Надо возвращаться в хижину и пережидать до завтрашнего утра. Лучше всего притворяться, что ничего не подозреваю. Они выдадут себя... А тогда я смогу решать, уходить ли в пещеру или постараться перебить их здесь, в лесу, если это окажется возможным.
Я тщательно приготовился ко сну, зная, что он все равно смотрит на меня. На гамак уложил одеяло, так, чтобы казалось, будто лежит человек: под одеялом спрятал ящик с консервами. Теперь гамак прогибается, словно от тяжести тела. Вместо головы пристроил котелок.
А сам укладываюсь во втором гамаке, почти над самой землей. Если кто-то заглянет в окно, увидит гамак, висящий повыше. Меня он не заметит.
