Джеймс Блиш - Сеятели для звёзд
- Мы всегда были за вас. Доводите свое безрассудное предприятие до конца. В конечном счете мы выиграем, и человек тоже.
Шепот замер. Лавон вновь окликнул Пара, но тот не подавал признаков жизни.
Снизу донеслось постукивание дерева о дерево, потом в переговорной трубке прозвучал искаженный голос Шара:
- Можно трогаться. Но учти, Лавон, диатомеи тоже смертны, и вскоре мы останемся без мотора. Как можно скорее в тень, и самым коротким путем!
Лавон, помрачнев, нагнулся к мегафонам:
- Но ведь там, прямо над скалами, горит "звезда"...
- Ну и что? Она, быть может, спустится еще ниже, и тени удлинятся. Это, пожалуй, единственная наша надежда.
Такая мысль Лавону в голову не приходила. Трубки, задребезжав, подхватили его команду. Корабль снова пришел в движение; он громыхал на своих тридцати двух колесах чуть быстрее, чем раньше, и все-таки медленно, по-прежнему слишком медленно.
Жара нарастала.
"Звезда" неуклонно опускалась, заметно даже на глаз. Внезапно Лавоном овладели новые страхи. А если она опустится настолько, что скроется совсем? Сейчас она невыносимо горяча, и в то же время это единственный источник тепла. Предположим, он погаснет - не воцарится ли тогда в пространстве жестокий холод? И что станет с кораблем - неужели вода, превратившись в лед, расширится и взорвет его?
Тени угрожающе удлинялись, тянулись через пустыню к кораблю. Никто в рубке не произносил ни слова, тишину нарушало лишь хриплое дыхание людей да скрип механизмов.
И вдруг Лавону почудилось, что изломанный горизонт сам бросился им навстречу. Каменная пасть впилась в нижнюю кромку огненного диска и молниеносно поглотила его. Свет померк.
Они укрылись у подножья утесов. Лавон приказал развернуть судно параллельно скальной гряде; оно подчинилось тяжело и неохотно. Краски на небе постепенно сгущались, голубизна превращалась в темную синеву.
Шар выплыл из люка и встал рядом с Лавоном, наблюдая, как густеет небо, а тени бегут по песку в сторону покинутого ими мира. Ученый молчал, но Лавон и без слов догадывался, что Шара терзает та же леденящая мысль.
- Лавон!
Лавон так и подпрыгнул - в голосе мыслителя звучала сталь.
- Да?
- Надо продолжать движение. Нового мира, где бы он ни был, надо достичь не откладывая.
- Как же можно двигаться, когда в двух шагах ничего не видно? Почему бы не отдохнуть - если, конечно, позволит холод?
- Холод-то позволит, - отвечал Шар. - Холодов, опасных для нас, здесь сейчас быть не может. Иначе небо - то небо, которое мы привыкли называть так в нашем мире, - замерзало бы каждую ночь, даже летом. Меня беспокоит другое - вода. Растения вот-вот улягутся спать. В нашем мире это не играло бы роли; растворенного в воде кислорода там достаточно, чтобы пережить ночь. А в таком замкнутом пространстве да с таким большим экипажем мы без притока свежей воды тут же задохнемся.
Шар говорил бесстрастно, будто читал лекцию о неумолимых законах природы, которые лично его никак не касаются.
- Более того, - добавил он, неотрывно взирая на суровый пейзаж, диатомеи, как известно, тоже растения. Другими словами, надо идти вперед, пока не иссякнут кислород и энергия, - и молиться, чтобы их хватило до цели.
- Слушай, Шар, мы ведь брали на борт нескольких сородичей Пара. Да и сам он еще не совсем умер. Если бы умер, мы просто не смогли бы здесь находиться. Правда, на судне почти нет бактерий - тот же Пара и ему подобные походя их сожрали, а новым взяться неоткуда. Но все равно мы почувствовали бы разложение.
Наклонившись, Шар осторожно потрогал неподвижное тело.
- Ты прав, он еще жив. Ну и что из того?
- Ворта живы тоже - я ощущаю циркуляцию воды. И это доказывает, что Пара пострадал вовсе не от жары, а от света. Вспомни, каково пришлось моей собственной коже, едва я на мгновение выкарабкался в пространство. Прямой звездный свет смертелен. Можешь дописать эту истину к тем, что я вычитал на пластине...
- Я по-прежнему не понимаю, к чему ты клонишь.
- А вот к чему. В составе трюмной команды у нас есть три или четыре Нока. Они были защищены от света, так что, по всей вероятности, живы и здоровы. Предлагаю переместить их поближе к диатомеям, тогда эти умницы вообразят, что еще день, и будут продолжать работать. Или можно собрать Ноков в верхней галерее, чтобы водоросли продолжали выделять кислород. Вопрос стоит, следовательно, так: что для нас важнее - кислород или энергия? Или мы поделим Ноков между двумя палубами поровну?
Шар усмехнулся.
- Превосходный образчик логического мышления. Дай срок, Лавон, и мы выдвинем тебя в Шары. Нет, поделить Ноков поровну, к сожалению, нельзя. Свет, который они дают, недостаточен для того, чтобы растения продолжали выделять кислород. Я это уже проверял когда-то - результат получился настолько мизерным, что и упоминать не стоит. Очевидно, для растений свет - источник энергии. Так что придется ограничиться подстегиванием диатомей.
- Хорошо. Отдай необходимые распоряжения.
Лавон отвел судно от ощерившихся скал на более гладкий песок. Последние отблески прямого света растворились в небе, оставив за собой мягкое рассеянное сияние.
- Что же теперь? - произнес Шар задумчиво. - По-моему, вон там, в ущелье, есть вода, хотя до нее, конечно, надо еще добраться. Спущусь-ка я снова вниз и примусь... - Его прервал сдавленный вскрик. - Что с тобой, Лавон?
Лавон безмолвно ткнул пальцем вверх. Сердце его готово было выскочить из груди.
На густо-синем куполе над ними высыпали крошечные, невыразимо яркие огоньки. Их были многие сотни, и, по мере того, как сгущалась тьма, появлялись все новые и новые. А далеко-далеко над краем утеса всходил тускло-красный шар, окантованный призрачным серебром. И вблизи зенита повисло второе такое же тело, много меньшее, но посеребренное от края до края...
Под двумя лунами планеты Гидрот, под вечными звездами двухдюймовый деревянный кораблик с микроскопическим грузом тяжело катился под уклон к узенькому, почти пересохшему ручейку.
5
На дне ущелья корабль провел остаток ночи. Сквозь большие квадратные двери, разгерметизированные и распахнутые настежь, по каютам и переходам растекалась прохладная, лучистая, животворная забортная вода - и с нею непоседы-бактерии, свежая пища.
У дверей Лавон на всякий случай поставил часовых, но за всю ночь никакие враги не приблизились к ним - ни любопытства ради, ни в надежде поохотиться. Очевидно, и здесь, на пороге пространства, высокоорганизованные существа в темное время суток предпочитали покой.
Однако с первыми лучами утренней зари, пронизавшими воду, начались неприятности.
Откуда ни возьмись, явилось пучеглазое чудище. Зеленое, с двумя клешнями, каждая из которых без труда перекусила бы судно пополам, как волоконце спирогиры. Его черные сферические глаза сидели на коротких стебельках, а длинные щупальца были толще, чем стволы самых старых растений. Чудище пробежало мимо, свирепо брыкаясь, и вовсе не удостоило корабль вниманием.
