Николай Басов - Место отсчета
– Ну, что же… Пли!
Выстрелы ружей захлопали непривычно басовито. Ростик бросился вперед, даже не посмотрев, куда попадают его стрелки. На ходу он заголосил:
– Батальон, в атаку! Ура!
Кто-то подхватил его крик сбоку, потом умолк, но спустя пару мгновений снова закричал, потом кричали уже многие, и все бежали вперед.
Ростика в его доспехах обогнали, он увидел уже только спины, где-то сбоку защелкали автоматно-винтовочные выстрелы. Неожиданно спереди ударил пулемет. Это был ручной пулемет Калашникова, довольно неудобная и не очень толковая штука. Одиночными стрелять из него было неплохо. Но голый, как крысиный хвост, ствол быстро перегревался, и пули начинали после трех-четырех рожков плюхаться на землю чуть не в сотне метров, не дальше. Это Ростик хорошо выучил во время Рельсовой войны с насекомыми.
К счастью, на этот раз с той стороны пулеметчик попался бестолковый. Он высадил рожка два, когда люди Ростика были еще невидимы за листвой, и стоило им выкатить на открытое пространство, умолк. Ростик тоже выскочил на липовую аллейку, которая кончалась недалеко от стен бывшего райкома.
Там, у этих стен, суетились, бегая туда-сюда, назад и вперед, какие-то фигурки. Они могли это себе позволить, потому что в десятке метров от входа была выложена вполне надежная против стрелкового оружия баррикадка из мешков с песком. И все-таки Ростик присел за куст и попытался найти пулеметчика.
Не нашел, палец на курке просто горел, и, отчаявшись найти офицера или пулемет, Ростик выпулил целую обойму в головы, мелькающие с той стороны мешков. Разок, кажется, попал, но не больше, очень мешал ответный огонь, особенно из верхних окон райкома.
Там снова появились пулеметы. Эти были покрепче и более умелые. Они быстро сдержали атаку, а некоторые секторы даже заставили втянуться в кусты. Бой принимал затяжной характер, и главное – безнадежный. Без кровавой лобовой атаки пулеметчиков достать было трудно.
Ростик осмотрелся. Так и есть, почти два десятка раненых и убитых впереди, батальон затаился, отстреливались вяло, берегли патроны. Но, по сути, никто не знал, что делать.
– Передай по цепи – бронебойщиков к командиру, – приказал он солдатику слева. Те же слова произнес направо.
Через пару минут снова появились хмурый мужчина и Чернобров. Водила пытался было поговорить, но Ростик его осадил, на треп тратить время было некогда. А вязнуть тут в бесплодном бою – и того хуже.
– Разрывные есть? – спросил он.
– Штук десять, – ответил угрюмый. Стало ясно, что он обходился без заряжающего.
– У меня побольше, но я хотел их приберечь для стадиона и аэродрома… – бойко доложил Чернобров.
– Сейчас мы пойдем в атаку, ваша задача – сдержать пулеметы. Не дать им бить прицельно. – Он посмотрел со значением на бронебойщиков. – Кстати, как с тем летуном, что висел над Белым домом?
– А-а, с тем… – Чернобров пожал плечами. – Пока не сбили, но ребята его гоняют.
Ростик понятия не имел, как можно его «гонять» и куда, собственно, ребята это делают, но выяснять не стал.
– Ладно, все ясно? Я на вас надеюсь. – Он посмотрел на залегших в кустах и спрятавшихся за деревьями солдат. – Бойцы, перебежками… вперед!
Он сам поднялся и пробежал метров двадцать, до деревца, которое уже давно приметил для себя. Снова впереди заработали пулеметы, очередь застучала над головой в стволы лип. Потом грохнули выстрелы винтовок, басовито и раскатисто подало голос ружье угрюмого. Спереди негромко хлопнул разрыв…
Батальон продвигался вперед, не очень резво, довольно-таки опасливо, но и это было неплохо. Против трех пулеметов-то! Или их было больше?..
А потом вдруг пулеметы умолкли. И тогда его орлы словно с цепи сорвались. Даже не сгибаясь, стреляя на ходу, сплошной волной человеческих тел и ненависти, они рванули вперед… Где-то сбоку грохнули разрывы гранат, но они уже не могли сдержать нападавших.
Ростик тоже поднялся во весь рост и побежал, пару раз пальнув поверх голов в окна райкома. И вдруг…
Это произошло с его стороны, поэтому он все очень хорошо видел. Ворота райкомовского дворика, где находились склад, гараж и что-то еще, вдруг разлетелись посередине, как скорлупки лопнувшей пополам ракушки. И в проем выкатила БМП. Это была прекрасно знакомая Ростику «бээмпэшка», он сам не раз на ней катался, например, в Чужой город или как наблюдатель за роем саранчи…
Сейчас машина неслась по улице, выруливая в ту сторону, где не было ни одного солдата из его батальона.
Ростик выскочил на открытое пространство. Прицелился, выстрелил, скорее почувствовал, чем увидел, как пуля его сухой горошиной отскочила от тяжелой брони машины.
БМП уходила, и уходили те, кто нес ответственность за происходящее…
И вдруг перед машиной появился человек. Он был один и двигался с такой неторопливостью, словно не стоял перед несущимся стальным монстром, а покупал стакан газировки воскресным утречком. Это был кузнец. В руках у него было ружье.
И каким же слабеньким, тонким оно показалось Ростику. Уперев его в бедро, кузнец поднял ствол, глухо клацнул выстрел. БМП заюлила, но потом, как показалось Ростику, пошла еще резвее. Кузнец, придерживая ружье левой, открыл затвор, выволок из зубов еще один патрон – как хороший сапожник, свои гвозди он держал зубами, – вставил, закрыл, подхватил двумя руками…
Машина была уже очень близко. И неслась на него, газуя. За ней оставался сизый дымок, выбрасываемый обеими выхлопными трубами.
– Уходи, кузнец! – заорал Ростик, махнул рукой, забыв, что в ней зажат карабин. – Уходи!
Кузнец не ушел, он выстрелил, а когда попробовал было прыгнуть в сторону, машина вдруг вильнула, и Ростику показалось, что он услышал грузный, чмокающий удар… А может, и в самом деле он его услышал. Тело кузнеца покатилось по асфальту, его ружье отлетело в противоположную сторону, блеснув на солнце тусклой сталью.
Но и БМП не очень далеко укатила. Еще пару раз вильнув, она вдруг задымила, потом дым стал гуще, и не успела она свернуть за угол, как вдруг дым стал почти сплошным. Это был тяжелый, мазутный, черный дым. Он валил круглыми клубами, словно прямо на улице устроился вполне приличный вулкан, попыхивая жерлом.
Не обратив внимания на хлестнувшую, впрочем, довольно быстро оборванную очередь из Белого дома, Ростик добежал до горящей машины. С той стороны, которая осталась невидимой для него, дверь кабины была открыта, и в ней, конечно, никого не было.
Возвращаясь к Белому дому, Ростик склонился над кузнецом. Его плечи превратились в кровавое месиво, а тело в тазе было согнуто, как кусок проволоки. На залитом кровью лице странно блестели яркие голубые глаза, устремленные в низкое, серое небо.
