Филип Дик - Когда наступит прошлый год
Когда доктор поднялся на крыльцо, двери автоматически открылись перед ним, и он увидел опрятный кабинет с удобными кожаными креслами, журналами и пушистым ковром, рисунок которого постоянно менялся. За открытой дверью стояли бухгалтерские машины и компьютер. Откуда-то издали доносился шум работы.
Когда он уже собирался сесть, в кабинет вошел четверорукий риг с ничего не выражающим голубым хитиновым лицом и зачаточными крыльями, прижатыми к продолговатому блестящему туловищу, похожему на снаряд. Он что-то приветственно свистнул – Эрик никогда прежде не слышал о подобном обычае – и вышел через другую дверь.
За ним появился еще один риг, энергично шевеливший двухсуставчатыми руками. Он подошел к доктору, остановился и протянул в его сторону небольшую коробочку в форме куба. На ее боку возникали и тотчас же исчезали английские слова. Эрик понял, что ему следует обратить на них внимание. Риг хотел с ним пообщаться.
«Добро пожаловать в корпорацию “Хэзелтайн”».
Он прочитал эти слова, но не знал, как на них реагировать. Перед ним была самка, секретарша. Как ей отвечать?
Рига ждала, издавая негромкое жужжание. Строение ее тела было столь замысловатым, что она не могла пребывать в полной неподвижности. Глаза, состоящие из многочисленных фасеток, то уменьшались, то увеличивались, сперва частично погружаясь в глубь черепа, а затем выскакивая наружу, словно пробки. Внешне казалось, будто рига слепа, но Эрик знал, что эти органы зрения ложные. Настоящие, более сложные, размещались на локтях верхних рук.
– Могу я поговорить с кем-то из ваших химиков? – спросил он и подумал: «Итак, мы проиграли войну. Вот с этими. Земля теперь под их оккупацией. Промышленными предприятиями руководят такие вот твари. Но люди до сих пор существуют, поскольку эту ригу вовсе не сбивает с толку мой вид, – тут же понял Свитсент. – Она восприняла мое появление как нечто само собой разумеющееся. Значит, мы, скорее всего, не рабы».
«По какому вопросу?»
Поколебавшись, он ответил:
– По поводу одного наркотика, который производился здесь в прошлом. Он назывался фрогедадрин или йот-йот-сто восемьдесят. Так именовался один и тот же продукт.
«Одну минуту».
Рига маленькими шажками удалилась в сторону внутренних дверей, после чего исчезла за ними. Эрик стоял и ждал. Он думал, что если это галлюцинация, то она явно не соответствует его желаниям.
Появился риг побольше, самец. Суставы его двигались с трудом, и Эрик понял, что он стар. Жизнь ригов насчитывала месяцы, а не годы. Этому оставалось уже немного.
Старый риг спросил с помощью переводчика:
«Что вы хотите знать о йот-йот-180? Пожалуйста, говорите кратко».
Эрик наклонился и взял журнал со столика, стоявшего рядом. Он был не на английском языке. На обложке виднелись два рига и какие-то надписи, сделанные на их неразборчивой письменности, напоминающей кривые картинки.
Доктор удивленно уставился на журнал. Перед ним был номер «Лайфа». Отчего-то это потрясло его больше, чем вид самого врага.
«Слушаю».
Старый риг нетерпеливо заскрежетал.
– Я хотел бы купить противоядие от наркотика йот-йот-сто восемьдесят, – сказал доктор. – Чтобы излечиться от зависимости.
«Для этого я тебе не нужен. Такой вопрос могла решить и секретарша».
Риг повернулся и неуклюже ушел. Эрик остался один.
Вернулась секретарша с небольшим мешочком из коричневой бумаги и протянула его Свитсенту. При этом она воспользовалась не суставчатой рукой, а челюстями. Эрик взял мешочек, открыл и заглянул внутрь. Бутылочка с таблетками. Все, больше ему ничего не требовалось.
«Четыре тридцать пять, сэр».
Секретарша смотрела, как посетитель достает бумажник и протягивает ей пятидолларовую банкноту.
«Прошу прощения, но это банкнота времен войны, вышедшая из обращения».
– Ты не можешь ее взять? – спросил Эрик.
«Правила запрещают нам делать это».
– Понятно, – глухо проговорил он, думая, как поступить.
Доктор мог бы проглотить содержимое бутылочки, и рига не успела бы его остановить. Но тогда Свитсента, вероятно, арестовали бы, а дальнейшее развитие событий он легко себе представлял. Полицейские проверили бы его документы и выяснили бы, что Эрик явился из прошлого. Они прекрасно понимали бы, что он может забрать с собой в прошлое сведения, которые способны повлиять на исход войны, видимо завершившейся для них успешно. Этого они допустить не могли, и им пришлось бы его убить, даже если две расы живут сейчас в согласии.
– Часы, – сказал он, снимая их с запястья и протягивая риге. – Семнадцать камней, батарея с гарантией на семьдесят лет.
В порыве вдохновения доктор добавил:
– Это антиквариат, отлично сохранившийся с довоенных времен.
«Одну минуту, сэр».
Секретарша взяла часы и на длинных гибких ногах направилась в глубь кабинета, где начала совещаться с кем-то невидимым. Эрик ждал, даже не пытаясь проглотить таблетки. Он чувствовал себя так, словно его окутывала какая-то плотная пленка, не дававшая ни пошевелиться, ни бежать. Доктору казалось, будто он завис на полпути между реальностями.
Из глубины кабинета кто-то вышел.
Эрик поднял взгляд.
Человек. Молодой парень с короткими волосами, в запятнанном и помятом рабочем халате.
– В чем дело, приятель? – спросил он.
За ним шла секретарша, треща суставами.
– Прошу прощения за беспокойство, – сказал Эрик. – Мы можем поговорить наедине?
Парень пожал плечами.
– Само собой.
Он провел Эрика в помещение, похожее на склад, закрыл дверь, спокойно повернулся к нему и сказал:
– Эти часы стоят триста долларов. Она не знает, что с ними делать. Мозг у нее всего лишь шестисотого типа. Знаешь, как бывает с этим классом Д.
Он закурил и протянул Эрику пачку «Кэмела».
– Я путешествую во времени, – сообщил доктор, беря сигарету.
– Да, конечно. – Парень рассмеялся и протянул зажигалку.
– Не слышал про йот-йот-сто восемьдесят? Его делали именно здесь.
Тот немного подумал и ответил:
– Но эту гадость давно уже перестали производить, поскольку она была ядовита и вызывала сильную зависимость. Собственно, после войны ее больше не выпускают.
– Они победили?
– Кто?
– Риги, – пояснил Эрик.
– Риги – это мы, – сказал парень. – Не они. Они – Лилистар. Если ты путешествуешь во времени, то должен знать об этом даже лучше меня.
– Но мирный договор…
– Не было никакого мирного договора. Слушай, старик, я в колледже изучал курс мировой истории, собирался стать учителем. Я знаю все о последней войне, это была моя специальность. Джино Молинари, который был Генеральным секретарем ООН, когда начались военные действия, подписал с ригами протокол насчет эры всеобщего взаимопонимания. Потом риги начали сражаться с лилистарцами. Молинари, в соответствии с договором, встал на сторону ригов, и мы победили. – Парень улыбнулся. – А та наркота, на которую ты подсел, как сам говоришь, – это оружие, которое «Хэзелтайн» разработал в две тысячи пятьдесят пятом году, во время войны с Лилистаром. Ничего путного из этого не вышло, потому что лилистарцы оказались куда более продвинуты в фармакологии, чем мы, и быстро создали противоядие, которое ты как раз пытаешься купить. Господи, да они просто вынуждены были его создать. Ведь мы подбросили им эту дрянь в питьевую воду по идее самого Моля. Такое прозвище было у Генерального секретаря, – пояснил он.
