Билл Болдуин - Осада (Рулевой - 6)
- Езжайте помедленнее. Без фонарей - это задача нелегкая, но тут должен быть целый ряд магазинов и.., точно, на следующем перекрестке сворачивайте влево и паркуйтесь, где удастся.
Брим свернул на узкую торговую улочку. Все магазины в этот час были закрыты. Старинные здания из черного камня не превышали четырех-пяти этажей, и снег подчеркивал каждую выпуклость их лепных фасадов. Но у обеих обочин, несмотря на позднее время, плотными рядами стояли глайдеры всевозможных марок.
- Вон там есть просвет, - заметила Марша. - Внедряйтесь.
Брим посмотрел вдоль улицы, тускло освещенной их фарами, - этот свет разве что пешеходов мог предостеречь.
- Зоркий же у вас глаз.
- Нам повезло. Это заведение очень популярно - и у людей, и у медведей. Не успели они припарковаться, как на улице появились еще три глайдера, мерцая фарами, как прищуренными глазами. - Видите?
Брим смотрел на Маршу в темноте. Отопление глайдера безуспешно боролось с содескийским морозом. Даже в виде силуэта она была прекрасна.
Она, взглянув в его сторону, повернулась к нему лицом и долго смотрела на него.
- Кредитку за ваши мысли, - сказала она наконец.
- Я был бы смущен куда больше, чем на кредитку, если бы вы в них проникли, - сознался Брим, краснея в темноте.
Марша неожиданно обвила руками его шею и поцеловала прямо в губы.
- Ну что, - тихо спросила она, касаясь его носа своим, - заработала я свою кредитку?
- М-мм, - произнес Брим. - Мне думается, да - но, может быть, стоит попробовать еще раз. - Он привлек ее к себе и прижался к ее губам своими. А потом, слегка отстранившись, добавил:
- Может быть, пойдем? Пока я.., э-э...
- Пожалуй, - проговорила она, поправляя шляпку. Ветровое стекло тем временем уже занесло снегом, и Брим, выйдя, ушел в сугроб по щиколотку, хотя улицу явно расчищали не более метацикла назад. Он обошел машину, дождался, когда пройдет рабочий с энерголопатой, помог выйти Марше, и они направились к двери под вывеской, исписанной старинными содескийскими буквами.
Брим открыл тяжелую дверь, и навстречу хлынула волна тепла, насыщенного запахами вина, хогга-пойи, сигарет муокко, духов и всевозможных специй. Вторая дверь открылась в шумный, освещенный свечами зал с низкими стропилами потолка и закопченными стенами, где слышался гул голосов и звон хрусталя. Но все покрывали звуки задумчивой, меланхолической содескийской народной музыки, шедшие от трех громадных струнных инструментов, называемых акьялалабами. Огромный рыжеватый медведь, весь в черном, не считая белой накрахмаленной рубашки и красной ленты на шее, с приветливой улыбкой поклонился вошедшим.
- Добро пожаловать в ресторан Гровника, - сказал он по-авалонски, оглядел зал и сверился с засаленного вида дисплеем у себя на конторке. - У меня осталась только одна кабина, но я с большим удовольствием провожу вас туда.
Брим не успел еще ответить, как Марша кивнула и сказала что-то медведю на его собственном языке, вызвав у него широкую улыбку. Метрдотель поцеловал Марше руку, еще раз поклонился Бриму, сделал знак официанту и повел гостей сквозь дымный полумрак к деревянной кабинке у стены, покрытой содескийской народной росписью - судя по всему, подлинной. В соседней загородке двое таинственных Ночных Торговцев держались за руки над бокалами с темно-красным вином, за ближним столиком четверо молодых медведей в костюмах какой-то гильдии обмывали нечто очень важное - по крайней мере для них. За столиками сидели люди, слишком занятые, чтобы обращать внимание на двух своих соплеменников, одетых скорее для придворной церемонии, чем для посещения местного кабачка, хотя бы и столь популярного, как "У Гровника".
- Не знал, что вы говорите на их языке, - заметил Брим.
- Я это делаю не слишком хорошо, - слегка зарумянилась она. - Просто у меня такое хобби. Стараюсь хотя бы немного овладеть языком тех мест, куда нас посылают.
Брим заказал бутылку любимого логийского и сел напротив Марши.
- Очень полезное хобби. Я сам сумел выучить только лигерский фертрюхт - да и то потому, что это помогало мне заработать на хлеб, когда я был мальчишкой.
- Какая ирония, не правда ли? - засмеялась она. - Если учесть, что вы почти всю свою жизнь сражаетесь с ними.
- Я и сам не раз об этом думал. - Официант в белом переднике и высоком поварском колпаке подал им вино. Брим нахмурился, пробуя превосходный напиток. - Это подлое племя. Думаю, вы с послом тоже не слишком их обожаете.
- Зато они обеспечили нам несколько великолепных назначений, - улыбнулась Марша, пригубив свой бокал. - Не будь с Лигой столько хлопот, дипломатический корпус совсем бы захирел, и...
- И что?
- Ну, наверное, я не изучила бы так хорошо галактику.., и ее многочисленные языки.
- А сколько вы знаете? - Брима все больше очаровывала эта скромная женщина, оказавшаяся на поверку столь же умной, как и красивой.
Она, подумав немного, улыбнулась.
- Я вообще-то не считала, но, кажется... По настоянию Брима она вспомнила двенадцать языков и диалектов, включая и его родной карескрийский, который для большинства жителей Империи звучал почти как иностранный. За следующий метацикл Брим убедился, что не совсем еще разучился отдыхать - он просто забыл, как это делается. Чувствуя себя очень комфортно, он прикончил первую бутылку, вылив последние капли в бокал Марши.
- Вилф Брим, - с легкой улыбкой запротестовала она, - если бы я не знала вас так хорошо, то подумала бы, что вы замышляете воспользоваться моей слабостью.
- Несколько капель дела не решают, - засмеялся он. - Но я вообще-то собирался заказать вторую бутылку, если вы не слишком торопитесь домой.
- Ага, значит, все-таки замышляете?
- Никогда, - театрально воскликнул Брим, интересуясь про себя, захмелела ли она так же, как и он. - Лучше смерть, чем бесчестье, - или как там это говорится.
- Вы правду говорите, адмирал Брим? - с шутливым недоверием осведомилась она. - Если бы я хоть чуточку заподозрила вас в бесчестных намерениях, ни за что не позволила бы вам отвезти меня домой.
Брим в мнимом раздумье схватился за переносицу.
- Как убедить вас в чистоте моих помыслов?
- Гм-м. - И Марша мелодраматически нахмурилась. - Не думаю, что это возможно, если...
- Если мы не закажем еще вина?
- Вот-вот.
Брим подозвал официанта.
- Давайте выясним прямо сейчас.
***
Вторую бутылку они пили гораздо медленнее. Шум ресторана отошел куда-то далеко, а их разговор приобрел более интимный характер. Всплыло внезапно имя Марго Эффервик, первой - и самой известной - любви Брима.
- И она действительно спасла вашу жизнь в битве при Зонге? - спросила Марша. - Значит, она очень сильно вас любила, если пошла на такой риск.
