Виктор Колупаев - Дзяпики
- Кончай, братва, работу! - В отсек ввалился Акимов, живой и невредимый, невыспавшийся, как и все, но радостный и счастливый.
- Толька! - Вяльцев бросился к нему, прижал к груди, стукнул по спине кулаком. - - Выбрался все-таки?!
- С ветерком доехал? Что? Опять треклятые конденсаторы?
- Они самые. А ты куда, Юрий Петрович, запропастился?
- Да вот пришлось Акимова полночи уговаривать, чтобы вернулся.
- Как полночи? Ведь ты недавно вышел?
- Это здесь я недавно вышел. А там ведь события были другие.
- Значит, каждый из нас так в двух ипостасях и существовал?
- Не все, - сказал Вельский. - Вы четверо существовали в единственном числе. Да и здесь некоторые...
- Разов, например? - спросил Акимов. - Он всегда, я уверен, носил свой головной убор из перьев. А дома он наверняка ходит в шкурах.
- Разов в перьях? - удивился Вяльцев.
- А то как же, - ответил Акимов. - А что, и ты видел?
- Видел мельком вчера. Только не сразу понял, что это означает.
- А ты хоть знаешь о подарочке, который тебе припасли дзяпики?
- Нет. А в чем дело?
- Значит, готовится спектакль. Завтра, наверное, и сыграют.
- Виктор Григорьевич, - сказал Вельский, - Скрывать тут нечего. Тебя снимают с работы.
- Так, - сказал Вяльцев и сломал в пальцах шариковую ручку. - Ну и черт с ними! Кланяться не буду. Сам давно хотел уйти.
- Нет, ты подожди, - остановил его Акимов. - Уйти просто. А что будет после тебя?
- После меня хоть потоп!
- Они, Виктор Григорьевич, на это и рассчитывают. Ты хлопнешь дверью, нас купят, третьи согласятся просто так, а четвертые, которых большинство, ничего не заметят. - Вельский смотрел в глаза Вяльцеву, близоруко щурясь.
- Тут дела слишком туго закручены, - сказал Акимов. - Тему-то нашу уже прикрыли.
- Как! И тему? - удивился Вяльцев. - Тема-то тут при чем?
- Тему примут без нас и прикроют. Прошлое им ни к чему. О прошлом они и знать не хотят. Для министерства тема уже выполнена. Так сказало Ответственное Лицо. Нас всех расформируют и создадут новый отдел, который будет делать машину для проникновения в будущее.
- Так, так, - сказал Вяльцев. - Ай да дзяпики!
- А новым начальником отдела н руководителем темы будет Павел Алексеевич Маханов.
- Не поверю, - сказал Силуэтов. - Он же ничего не знает.
- А это и не важно. Его заместителями уже предлагали стать Вельскому и мне.
- Что за глупости! - сказал Чекин. - Ведь это же очевидные глупости!
- Черт с ними, - сказал Вяльцев. - Я устал. Ужасно устал. Мне бы хоть выспаться нормально.
- А я этого так не оставлю, - заявил Акимов. - Я что-нибудь сделаю.
- Господи! Ну что ты можешь сделать?
- Голодовку объявлю! Или организую забастовку!
- Ха! Забастовку. У нас же нет причин для забастовок.
- Но почему мы терпим этих дзяпиков?! Почему? Ведь очевидно же, а мы все молчим. Поднимаем руку. Кто за? Кто против? Воздержавшихся нет. Принято единогласно. Почему нам до всего, что творится вокруг, нет дела?!
- Потому что мы тоже дзяпики, - тихо сказал Силуэтов. - Чуть другие, но все же дзяпики.
- Я дзяпик! - поразился Акимов. - Да не может этого быть! А, может, и вправду дзяпик? Странно. Никогда в голову не приходило.
- Ну вот что, - сказал Вяльцев. - Рабочий день кончился. Пошли домой. Пошли все вместе.
- А ты хоть дома то был? - - спросил Акимов.
- Нет... Ко мне и пойдем. Не возражаете?
- У тебя и не повернешься.
- Конечно, не банкетный зал, а все же... Ольку давно не видел, Подросла, наверное. Еще и не узнает отца. Ну так пошли, что ли?
Через проходную все пятеро вышли вместе и по улице шли вместе. По тысячу раз виденной улице!
А вечер был теплый и солнечный. И шли по улицам дзяпики и их дети, которым тоже суждено было вырасти дзяпиками, если их отцы не осознают, кто они есть на самом деле и не захотят оставаться дзяпиками.
- А здорово маскируются, черти! - сказал Акимов. - Вполне нормальные люди. Попробуй отличи!
- Лучше и не пробуй, - посоветовал Силуэтов. - В каждом человеке сидит дзяпик. И если его поощряют, дзяпик полностью завладевает человеком. Не сдаться. Победить дзяпика. Сначала в себе. Обязательно в себе! А потом помочь другим.
- Только многие не согласятся узнать в себе дзяпика, - сказал Вельский. - Это выгодно. Никаких мыслей, сиди себе и помалкивай. Жуй кашу с маслом. За тебя думают другие.
Они прошли мимо монумента Святой Непорочной Деве Инструкции и ее божественному сыну Параграфу. На постаменте лежали цветы. Много, очень много цветов.
А дети играли рядом в классики. А дети радовались лету и солнцу. А мимо шли взрослые с маленьким или большим дзяпиком в душе.
А дети еще ничего не понимали.
Инженеры ввалились в квартиру Вяльцева без обычного в таких случаях шума и оживления.
- Я же говорила! Говорила, что Акимов придет сюда. - Тоня стояла босиком в коротко обрезанном ножницами платье. - А мы тут шитьем занялись. Я вот платье обрезала...
- Толя! - сказала Валентина, - Вернулся. 3начит, это все правда? И все равно я ужасно рада.
На кроватке у окна сидела Оленька, дочь Вяльцева, смешно пялила глаза на людей и крутила кулачками.
- Оленька, скажи: папа... Она уже "папа" говорит и "мама". В школу пойдет, а ты и не заметишь... Оленька, скажи: папа.
Девочка надула щеки, пошевелила полными губами и сказала:
- Дзяпики, Капики, Аптека.
И чуть согнутый ее палец указал на инженеров.
- Дзяпики, - еще раз сказала она и залилась счастливым смехом.
- Что? - остолбенел Акимов. - Вы слышали, что она сказала?! Братцы, сдаюсь! Ведь устами младенцев глаголет истина! Вот так дочь у тебя, Вяльцев.
- Да она и слов-то таких еще не слышала, - сказала Валентина. Господи, да откуда она их взяла?
- Па - па, - пролепетала девочка и снова засмеялась. Уж очень хорошим был для нее мир!
- Н - да, - сказал Вяльцев, беря дочь на руки.
- Упаду сейчас, - сказал Акимов. - У тебя водка есть?
- Должна быть. Валентина, у нас есть водка?
- Есть в холодильнике. Сейчас достану.
- Выпью стаканчик и запою гимн дзяпиков, - заявил Акимов.
- Да садитесь вы, садитесь, - предложила Валентина.
Акимов шагнул на балкон, достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Осечка. Щелкнул еще раз. Снова осечка. И еще, и еще.
Тоня смотрела на него широко раскрытыми глазами и ждала. Акимов оглянулся растерянно и счастливо.
- Газ в зажигалке кончился! Все, Тоня. К чертям? С милой и в шалаше рай!
А Тоня радостно закивала, закусила губу. Какой милый, смешной и родной этот Акимов.
А потом они пили водку и пели песни. И Акимов спел им производственный гимн дзяпиков. И откуда только он его знал?
Ах, да... Он же... Он же ведь одно время был дзяпиком.
О событиях прошедших дней никто не сказал ни слова, хотя именно о них все и думали. Говорили о хорошей погоде, немного об усталости и желанном отдыхе, чуть больше о квартирной проблеме и воспитании детей. А когда гости начали собираться домой, Юрий Петрович Вельский тщательно протер очки чистым платком и спросил:
