Пал Молнар - Последний долгожитель (Сборник)
— Да. Конечно, можно взять «фа» или «ля», но при «до» рот больше всего округляется. Вспомнитека его «адьо». Как он это делал, я не знаю. Такая способность к убийству, видимо, врожденная, — что-то вроде заячьей губы или волчьей пасти.
— Если это врожденная способность, — задумчиво произнесла Шари, — то почему она проявилась только сейчас, в последнее время?
— Ответ на это дает биография Раджио, — сказал Сакач. — Когда он был подростком, ему сделали операцию горла. Хирург по имени Диаволо спас его от дифтерии. Случайно ли деформировал профессор его гортань или намеренно сделал из него чудовище, — возможно, и выяснится позднее. Но известно одно: Фабрицио Диаволо был одним из основателей фашистской партии. Есть ли какая-то связь между ним и убийствами, которые совершал Раджио? Не исключено. В свое время на процессе военных преступников в Западной Германии всплыло имя Диаволо. Возможно, какой-то пронырливый американский журналист ухватился за это имя, возможно, американская разведывательная служба вела по этому делу следствие. Факт остается фактом: им удалось захватить бумаги с записями Диаволо, из которых они узнали об обстоятельствах операции. И сумели прибрать к рукам слабохарактерного певца. Запугивали ли они его или шантажировали, надеюсь мы скоро узнаем.
Он замолчал.
— Настоящий роман ужасов, — немного погодя сказала Шари.
— Да, — ответил Сакач. — Отвратительная история! Мне не удалось бы ее распутать без посторонней помощи. Особенно твоей, Пети, и вашей, Шари.
— Не забывай об Оттокаре, — сказал Петер и выманил зверька из-под качалки.
Оттокар остановился посреди комнаты, поднял мордочку и, помаргивая, уставился на хозяина. Тот рассмеялся, потом сделал серьезное лицо.
— Как по-твоему, Имре, Шари на это согласится?
— На что, собственно? — спросила Шари, косясь на мужа.
— Знаешь, следовало бы наградить Оттокара… До каких пор он будет жить старым холостяком?
— Послушай! — вскричала Шари. — Уж не хочешь ли ты…
— Вот именно, — заявил Петер не терпящим возражения тоном. — Завтра же утром пойду в зоомагазин и подыщу ему Манци. Подходящую по возрасту и соответствующую его вкусу.
Миклош Ронасеги
Четыре кружки пива
— Скажите, приятель, зачем вы пьете, если душа не принимает?
— Не приставайте ко мне с расспросами!
— Я и так вижу, не слепой: каждый раз перед тем, как выпить, вы морщитесь и зажмуриваете глаза, будто лекарство глотаете. Вот, шляпу опять нахлобучили, глаз не видать.
— Ах, вот вы о чем!..
— Скажите, зачем он вам, этот маскарад?
— Все равно вы мне не поверите.
— С чего вы взяли?
— Да потому, что никто до сих пор мне не верил.
— А ну, выкладывайте все как есть по порядку. Например, зачем вы закрываете глаза, когда пьете?
— Чтобы жена не увидела. Она терпеть не может, когда я по пивнушкам околачиваюсь.
— А где она, ваша жена?
— Дома, конечно.
— Тогда к чему эти страхи, что она увидит?
— Все может статься.
— А может статься, вы меня дурачите! Тогда вы просто-напросто…
— Я заранее предупреждал, что вы не поверите!
— А вы рассчитывали, что поверю? Человек потягивает себе пивко, говорит, что жена его дома, а сам прячет глаза под шляпу, чтобы жена не увидела! Она что у вас, ясновидящая?
— Куда ей! Обыкновенная домохозяйка, сидит дома и смотрит телевизор. Последнее время она от телевизора ни на шаг.
— А вы тут откалываете свои клоунские трюки!.. Фантастика в быту!
— Вот-вот, именно, что фантастика. Но жизнь, она иной раз такие коленца выкидывает, что никакому писателю не выдумать.
— Понятно, приятель.
— Какой смысл рассказывать, если никто не верит! Пиво свое я выпил… теперь можно и по домам…
— Э, погодите, приятель! Я угощаю, давайте выпьем еще по кружечке… Ну, так в чем там дело, расскажите мне свою историю.
Кружка первая
— Представьте себе, что еще несколько месяцев назад я считался человеком хорошо обеспеченным, про кого говорят: "У них денег куры не клюют". Не то, чтобы специальность у меня была редкая, но я работал в таком учреждении, где платят в несколько раз больше, чем в других. По профессии я фотограф и к тому же неплохой фотолаборант, так что можете себе представить, как меня ценили в. Институте марсианских исследований. Как только от наших автоматов с Сатурна и Марса начали поступать капсулы с материалами исследований, обработку всех микрофильмов поручали мне. Нет такой рабочей операции, которую я не мог бы выполнить, и нет такого микрофильма, с которого мне не удалось бы отпечатать высококачественные снимки… Ну вот, к примеру, чтобы вам стало ясно: дайте мне малюсенький кадр, с полногтя на моем мизинце, и я вам отпечатаю отменный снимок такого размера, как потолок над нами. А это не пустяк! Доводилось вам когда-нибудь слышать о сверхмелкозернистой пленке? Нет? Ну, не беда!.. Достаточно сказать, что на работе меня любили и ценили как специалиста, особенно последние годы, когда некоторые политиканы из зависти к нашим успехам принялись строить нам разные пакости. Там — вы понимаете, кого я имею в виду? — там старались любой ценой перехватить наши капсулы. Такая капсула по своим размерам не больше авторучки. Сделана она из сплавов со свинцовой защитой и снабжена наводящим устройством. Автомат катапультирует капсулу в магнитное поле, а дальше она направляется лазерным лучом. Конечно, и оттуда посылали лазерные лучи, чтобы отклонить наши капсулы, но не могли разгадать, на какой частоте мы работаем. Так что капсулы прибывали к нам по-прежнему, да только пленки в них часто оказывались засвеченными.
Скажу без преувеличения, денег я таскал домой полные карманы, мы уж и не знали, что с ними делать. Живем мы с женой вдвоем, детей у нас нет. А вы ведь знаете, как это бывает: без детей человек чувствует себя обделенным, даже если денег у него хоть лопатой греби. Было время, когда мы с женой очень из-за этого расстраивались. Вот ведь курьез: запускать ракеты черт-те куда мы научились, а вылечить бесплодие до сих пор не умеем. Взять чужого ребенка на воспитание мы не решались, вот и говорю я жене: "Надо примириться, милая, против природы не попрешь". Поначалу все шло как надо, а потом постепенно разладились у нас отношения, размолвкам и ссорам не было конца… А в общем-то мы любим друг друга и не изменял я ей ни разу до тех пор, пока не приключилась вся эта история…
На чем это я остановился? Ах да, на завистливых политиканах. Никак им не удавалось ни перехватить, ни отклонить наши капсулы. А их здорово припекло, потому как в ту пору мы начали строить гигантские солнечные печи на Марсе. До сих пор наши автоматы другого дела не знали, только вели топографическую съемку, фотографировали, брали пробы почвы и так далее. Теперь же инженеры на Земле завершили проект огромных солнечных печей. Чертежи мы фотографировали на микропленку и с помощью фотонных ракет засылали в программирующие узлы строительных автоматов. Что тут объяснять — работа свер. хважная и сверхсекретная. Все фотографирование было поручено мне одному. Мельчайшую циферку, каждый тончайший штрих нужно было точно экспонировать, чтобы считывающие приборы, не дай бог, чего не перепутали. Кроме руководства Института только мне одному был известен код, раскрывающий последовательность технологических процессов. Дело в том, что из предосторожности каждый чертеж разрезали на узкие полоски и нумеровали их с помощью тайного кода. Можете себе представить, у нас были все основания опасаться промышленного шпионажа.
