Джоди Най - Смерть по имени сон
– Он очень благодарен вам, что я жив, хотя и не более, чем я сам. Он израсходовал уйму летных часов, эпически расписывая подвиги своего папаши, а затем заявил, что он, вероятно, и сам на моём месте сделал бы то же самое. Я должен встретиться с ним на Тау Кита. А если кто-то поинтересуется, почему передача по служебному каналу была столь длительной, ссылайтесь на меня.
– Мне предоставлена полная свобода действий в этих делах, адмирал, но все равно спасибо, – любезно сказал Илок. – Ну и что же нам с вами теперь делать, после того как «Фатум» – линия, судя по всему, умыла руки? По крайней мере, для начала вот что. Я должен буду подать на них иск в суд ФОП с обвинением в пренебрежительном оставлении космического судна в бедственном положении.
– Вы не возражаете, – спросила Шарю, – если я свяжусь с головным офисом? Поскольку я ухитрилась выжить, несмотря на приложенные ими усилия, то имею полное право уесть их, заставив оплатить наше возвращение. Как и путь к месту назначения с того пункта, где вы сможете с нами разойтись.
Капитан Илок кивнул:
– Разумеется.
***– А вы знаете, доктор, на ССП-линии была также передача и для вас, – шепнул адмирал Лунзи, когда народ разошелся. – Вы, наверное, хотите получить её лично. – Это было сказано таким тихим голосом, какого Лунзи никогда не слышала от него прежде.
– Спасибо, адмирал. – Столь удивительная заботливость несколько озадачила Лунзи.
Старик улыбнулся и зашагал вниз по коридору с капитаном Илоком, Доном и офицерами Илока, тянувшимися позади.
– Идем, – позвал её Ти. – Центр связи легко найти. Ты должна потихоньку узнавать план корабля.
Они вышли из кают-компании в коридор шириною в два с половиной метра.
– Это – главная артерия корабля. Она проходит прямо от капитанского мостика до кормы, к проходу в машинное отделение. Сочли неразумным, – добавил он, явно забавляясь, – иметь машинное отделение непосредственно за мостиком. В случае взрыва шаровая молния могла просочиться прямо через распределительные панели и отдать кораблю свой приказ.
– Этот аргумент представляется мне малоубедительным, – ухмыльнулась Лунзи.
– Более полную экскурсию я устрою тебе позже. А теперь посмотрим, что там хочет сказать Ларе.
Когда Ти привел Лунзи в центр связи, персонал несколько разволновался.
– Так это та самая леди, которая отправила за борт тысячу спасательных капсул? – подмигнул ей офицер, теребя кончики черных усов.
– Это Лунзи, Стаут, – подтвердил Ти, ощущая неловкость.
– Очень приятно, – улыбнулась Лунзи, пожимая окружившим её вахтенным руки. То были три дежурных офицера: сам начальник центра связи Стаут и два вефта, энсины Гули и Ваер. Гули пренебрег скучной практикой вефтов уподобляться обычному человеческому облику, находясь в обществе людей. Он выпростал восемь или десять щупальцеобразных рук с двумя пальцами на каждой, с помощью которых работал на замысловатой клавиатуре.
Именно Гули и поманил её одним из размягченных пальцев его пятидесяти рук.
– Вы хотели посмотреть ваше сообщение? Не позаботитесь ли пройти в отдельную кабину? – Другая рука его зазмеилась, указывая дверь во внутренней стене.
– Ти, пойдешь послушать вместе со мной? – тихо спросила Лунзи, неожиданно забеспокоившись.
Кабина представляла собой маленький отсек с бежевым звуконепроницаемым покрытием на полу, стенах и потолке. Казалось, что все сказанные тут слова поглощаются пористыми панелями. В центре помещения располагался стандартный проектор с голограммным полем. Вокруг стояли кресла. Лунзи выбрала место, Ти устроился рядышком. Она ждала, что Ти возьмет её за руку, но он даже не прикоснулся к ней. Фактически он вообще ни разу не прикоснулся к ней, не считая того момента, когда она чуть не упала в его руки сразу после пробуждения.
– Нажми эту красную кнопку для начала трансляции, – сказал Ти, указывая на маленькую клавишу в подлокотнике кресла. – Черная прекращает передачу, желтая замораживает изображение, голубая запускает воспроизведение повторно.
Лунзи надавила красную кнопку, слегка нервничая.
В голо-поле появилось изображение Ларса. Он, как и Ти, тоже постарел.
Волосы его поредели, живот стал толще. Складки морщин у рта ещё глубже прорезали кожу.
– Дорогая бабушка, – начал Ларе, кланяясь, – я счастлив услышать, что ты снова благополучно спасена. Когда ты не приехала согласно своим намерениям, мы очень обеспокоились. Энсин Янос был так любезен, что обо всем рассказал мне.
С сожалением должен тебе сообщить, что матери здесь больше нет. Она отбыла, как и было запланировано, два года спустя после того, как мы услышали о тебе. – Ларе улыбнулся своим воспоминаниям, строгое лицо его смягчилось. – Она была в таком восторге, когда мы послали ей сообщение, что ждем тебя. Бабушка, она дожидалась тебя восемнадцать с лишним месяцев.
Но поскольку больше о тебе не было ни слуху ни духу, мы вынуждены были прийти к выводу, что ты изменила своё решение. Теперь я знаю, что это мнение оказалось ошибочным. Признаю свою вину. Мы по-прежнему с радостью встретим тебя, если ты прибудешь на Альфу Центавра. Мои внуки просто извели меня, постоянно проверяя, не забыл ли я возобновить приглашение. Ну так вот я его и возобновляю. Да, перед отбытием на Эридан Фиона записала для тебя послание…
Ларе замерцал и сменился более крупным, по грудь, изображением Фионы, свидетельствовавшем о том, что запись производилась при помощи коммуникационного аппарата. Возраст изменил Фиону очень мало: теперь Лунзи видела это ещё более отчетливо, чем прежде. Годы лишь смягчили прекрасные черты её лица, не нанеся им особого вреда. В полуприкрытых ресницами глазах была видна мудрость, уверенность в себе и глубокая печаль, ранившая Лунзи в самое сердце; она едва сдержала слезы, когда Фиона начала говорить.
– Лунзи, я догадываюсь, что ты так и не приедешь. Но что заставило тебя изменить решение? Я хотела увидеть тебя. Очень хотела. Я негодовала так же сильно, как тогда, девчонкой, когда ты уезжала от меня в ту несчастную командировку. Я вполне понимала, почему ты уезжаешь, но от этого было ничуть не легче. Почти сразу после космической аварии приехал дядя Эдгард, чтобы забрать меня на базу на Марсе. Там было очень хорошо. Я поселилась в одной комнате с кузинами Ионатой и Иммети, двумя его дочками. Я так терзалась из-за тебя. Но время шло, и я должна была прекратить страдать и вернуться к жизни. Тебе уже известно, что я тоже занялась медициной. – Она усмехнулась, и Лунзи улыбнулась в ответ. – Семейное призвание. Я неплохо поработала в этой области, достигла высокого уровня и, думаю, заслуживаю уважения моих профессоров. И я что угодно отдала бы, лишь бы услышать, что ты гордишься мной. В конечном счете, я должна гордиться собой. – Фиона, казалось, была очень взволнована, произнося эти слова. И глаза её блестели от слез.
