Фрэнк Герберт - Мессия Дюны
Она видела, что их беспокойные взгляды часто останавливаются на дверях зала, где должен был происходить Совет. Они думали о слепом, но видящем Муад Дибе, о новом проявлении его чудесной силы. По их закону слепой должен быть оставлен в пустыне, где свою воду он отдаст Шаи-Хулуду. Но безглазый Муад Диб видел. Им не нравилось, здание, они чувствовали себя в нем, как в ловушке. Дай им пещеру в скале, там они вздохнут свободно, но не здесь, где их ждет новый Муад Диб.
Собираясь идти на Совет, Алия заметила на столе письмо — последнее письмо от матери. Несмотря на особое уважение, которым пользовался Келадан как место рождения Пола, леди Джессика подчеркивала свое нежелание превращать планету в место паломничества.
"Несомненно, мой сын — эпохальная фигура в истории, — писала она, но это не повод для вторжения толпы…?
Алия коснулась письма, испытывая странное чувство взаимного контакта. Эту бумагу держала в руках ее мать. Такое архаическое изобретение, как переписка, содержит в себе нечто глубоко личное. Письмо не может заменить ни один другой текст. Написанное на боевом языке Атридесов, письмо Джессики представило собой почти непроницаемое средство сохранения тайны переписки.
Мысль о матери, как всегда, вызвала у Алии внутреннюю расплывчатость. Спайсовое изменение, смешавшее души матери и дочери, заставляло ее иногда думать о Поле, как о сыне, которому она дала жизнь. Это же единство представляло ей собственного отца, как возлюбленного. Призрачные тени, люди, вероятности беспорядочно метались в ее сознании.
По пути в комнату, где ее ждала охрана из амазонок, Алия перечитала письмо.
«Вы породили гибельный парадокс, — писала леди Джессика. Правительство не может быть религиозным и в то же время деспотичным. Религиозный опыт требует самопроизвольности, закон же исключает ее. Вы не умеете управлять, не опираясь на закон, и ваши законы постепенно вытесняют мораль, совесть и даже религию. Я предвижу день, когда место веры займут ее символы и на смену молитве придет ритуал. А между тем правительство есть интеллектуальный механизм, подверженный сомнениям, ищущий ответа на вечные вопросы бытия».
Аромат спайсового кофе встретил Алию в приемной. Четыре амазонки в зеленых мундирах вскочили при ее появлении и пошли за ней, чеканя шаг. У них были лица посвященных, не знающих страха. Они излучали особую, присущую только Свободным, ярость, они могли бы убить, не испытывая жалости или чувства вины.
«В этом я не похожа на них, — подумала Алия. — На имени Атридесов достаточно грязи и без этого».
Ее появлению предшествовали выкрики. Когда она вошла в нижний зал, ожидавший там паж бросился вызывать полную охрану. Угрюмый зал без окон тянулся вдаль, освещаемый лишь несколькими глоуглобами. В дальнем конце зала неожиданно распахнулись парадные двери, пропустив столб дневного света. Оттуда показались охранники, окружавшие Корбу.
— Где Стилгар? — спросила Алия.
— Он уже на месте, — ответила одна из амазонок.
Алия направилась в зал заседаний Совета. Это было одно из самых помпезных помещений в крепости. Высокий балкон с рядами высоких мягких кресел занимал одну сторону. Под балконом находились высокие окна, с которых отодвинули оранжевые занавеси. Яркий солнечный свет лился из сада с фонтаном. В ближнем конце помещения, справа от Алии, возвышался помост с единственным массивным стулом.
Идя к помосту, Алия оглянулась и увидела, что галерея заполнилась наибами.
Открытое пространство под балконом заполняла охрана. Среди стражников ходил Стилгар, отдавая распоряжения. Он ничем не показал, что заметил появление Алии.
Привели Корбу и усадили на подушку перед помостом. Несмотря на яркую одежду, панегирист производил теперь впечатление сонного, будто бы спасающегося от холода человека. Два стражника встали за его спиной.
Когда Алия села, к помосту подошел Стилгар.
— Где Муад Диб? — спросил он.
— Мой брат поручил председательствовать в Совете мне как Преподобной Матери.
Услышав это, наибы на балконе запротестовали.
— Молчать! — прикрикнула на них Алия. В наступившей тишине она сказала: — Разве это не закон Свободных, что в вопросах, связанных с жизнью и смертью, должна председательствовать Преподобная Мать?
Наибы притихли, но Алия заметила гневные взгляды. Она запомнила имена, чтобы потом обсудить их на Совете Императора: Хобарс, Раджифири, Тастин, Сааджин, Умбу, Легг… В именах отражались названия мест: съетч Умбу, долина Тастин, пропасть Хобарс.
Алия перенесла свое внимание на Корбу.
Заметив это, тот поднял голову и сказал:
— Я заявляю о своей невиновности.
— Стилгар, читайте обвинение! — приказала Алия.
Стилгар выступил вперед, достал свиток и начал торжественно читать. Слова, произносимые им, ясные и неподкупные, звучали резко:
— …и вошел в сговор с предателями с целью убить нашего господина и Императора; что тайно встречался с заклятыми врагами Империи; что…
Корба с видом оскорбленной невинности отрицательно качал головой.
Алия задумчиво слушала, склонив голову влево и опираясь подбородком на руку. Глубокое внутреннее беспокойство постепенно закрывало от нее содержание формального процесса.
— …славные традиции… поддержка легионов и всех Свободных повсеместно… в соответствии с законом, на насилие отвечать насилием… величие персоны Императора… конфискация всех прав…
?Ерунда! — подумала она. — Ерунда" Все это — ерунда! Ерунда, ерунда!" Стилгар закончил:
— И вот этот случай представляется на рассмотрение правосудия.
В наступившей тишине Корба наклонился вперед, упираясь руками в колени и напрягая шею, как будто собирался прыгнуть.
— Ни словом, ни делом не нарушил я присягу! Я требую очной ставки с обвинителем! — Язык Корбы мелькал меж зубов, брызжа слюной.
Алия видела, что слова Корбы произвели впечатление на наибов. Они знают Корбу, подумала она. Он был одним из них. Прежде чем стать наибом, он доказал свою храбрость и осторожность Свободных. Не бойкий Корба, но надежный. Возглавить джихад не сможет, но как исполнитель вполне хорош. Не крестоносец, но один из тех, кто чтит старое правило Свободных: "Племя превыше всего!?
Алии вспомнились горькие слова Отейна, которые пересказал ей Пол. Она осмотрела галерею. Любой из этих людей мог представить себя на месте Корбы — и некоторые имели на то причины. Но и невиновный наиб так же опасен, как и этот виновный.
Корба тоже чувствовал это.
— Кто обвиняет меня? — спросил он. — У меня есть право Свободного вызвать обвинителя на поединок.
— Возможно, ты сам выдвигаешь против себя тяжкие обвинения, — сказала Алия.
