Геннадий Прашкевич - Кот на дереве (сборник)
Моран усмехнулся. Он понимал нетерпение Дага. Пустыня, никаких признаков жизни, и вдруг этот куст…
— Может, сирены действительно живут под землей?
Конвей только мрачно хмыкнул. Что толку ждать? Ему хватило бы обрывка листа, всего обрывка… Высадиться на Ноос, обнаружить столь невероятное образование и не иметь права к нему прикоснуться…
— Ладно, давай свой сонд, Франс… Рассчитай дозу на три часа, я хочу встать пораньше… Надеюсь, она не сбежит, эта сирена…
Их сны были легкими, сонд очищал. Но Гомер и во сне видел сирену. Она показалась ему огромной, сплетение ее плоских стеблей и листьев застилало весь горизонт. Там, во сне, была вовсе не одна сирена, а целые рощи, целые леса сирен. Гомер отмахивался от Франса Морана. Он хотел досмотреть свой удивительный сон. Зачем ему вставать? Еще рано. Такое, Франс, снится не часто… А ведь еще пение… Это пение… Ты вслушайся, Франс, где ты еще услышишь такое?…
— Гомер!
Он очнулся. Как всегда, действие сонда кончилось внезапно,
— Гомер!
— Ну? — спросил он спокойно, все еще оставаясь там, среди сирен, в своем необычном сне.
— Гомер, они окружили нас! Где Даг? Куда ушел Даг? — Сонд бодрил. Гомер не чувствовал никакой усталости. Он легко взбежал по лесенке к верхним иллюминаторам. Подготовленный сном, он ждал чего угодно, но увиденное ошеломило.
Это уже явь?
Вездеход стоял перед сплошной стеной сирен, поднимавшихся на уровень человеческого роста.
Вместе с изумлением Гомер почувствовал и странное облегчение: все-таки сирена на Ноос была вовсе не одна… Но где они скрывались все это время?
— Где Даг, Гомер?
«Даг счастливец, — подумал Гомер. — Даг, наверное, давно бродит по этой роще…»
Он машинально взглянул на часы: до выхода на связь с «Геей» оставалось два неполных часа.
— Как тут появились сирены, Гомер?
Этого Гомер не знал. Он распахнул люк вездехода.
От прогретых камней несло темным жаром, сухой запах каменной крошки сушил гортань. Сирены, стеной вставшие перед вездеходом, ничем не напоминали тот жухлый кожистый кустик, что так изумил их совсем недавно. Стоило Гомеру и Морану ступить на песок — тут же по всей роще пробежал легкий трепет, как ветерок по сухим камышам. В ушах зовуще и странно звенела одна нескончаемая вечная нота, таившая в себе надежду, а может, и угрозу. Это трудно было понять.
— Даг!
Им никто не ответил, но листья сирен медленно приподнялись.
— Они что, умеют слушать?
Гомер не ответил
— Подожди у вездехода, Франс, нам не надо его оставлять. Я попробую отыскать Дага.
Он сделал шаг и остановился. Сделал еще один шаг и опять остановился. Сирены, несомненно, ощущали его присутствие. Их листья медленно сворачивались в подобия кривоватых воронок, вздрагивали и тянулись в сторону Гомера.
Гомер протянул руку, и несколько ближайших ветвей плавно отошли в сторону, будто не желая касаться его руки.
Он оглянулся.
Моран сидел за пультом управлением, он был сосредоточен. Так же серьезно и сосредоточенно он кивнул Гомеру.
Не торопясь и уже не оглядываясь, зная, что Моран следит за каждым его движением, Гомер вошел в раздвигавшуюся перед ним рощу. Он старался не касаться сирен, не наступать на бугрящиеся под ногами корни, но раз или два такое все же случилось, и оба раза корни сирен конвульсивно, резко вздрагивали.
— Даг!
Он не знал, почему его влекло именно в эту сторону, не смог бы этого объяснить. Может быть, темное образование впереди?
Он присмотрелся.
Огромный коричневатый куст вдруг будто присел — выгнулись углами воздушные корни, листья свились воронками. Куст трепетал, словно его сводило судорогой. На основании стебля один за другим вспухали мрачные округлые бугры, над ними светились облачки испарений. Потом сыпались на песок нежные, напоминающие снег хлопья.
И там, за этой корчащейся сиреной, Гомер увидел Дага Конвея.
Биолог ничком лежал на песке.
— Даг!
Гомер промедлил всего одну секунду, ну две. Но он опоздал.
Бесформенный студенистый холм, явно образованный теми хлопьями, что так походили на снежинки, мгновенно, жадно обволок лежавшего на песке биолога. И теперь это был не холм, а прозрачный шар. И там, в его центре, оторвавшись от земли, безвольно повис Даг Конвей.
— Даг!
Позже, в отчете, Гомер напомнил о старом опыте, известном любому, кто хоть раз имел дело с микроскопом и заглядывал с его помощью в таинственный мир амеб. Двигаясь в капле воды, бугорком стоящей на предметном стекле, двигаясь в этой своей миниатюрной Вселенной, крупная амеба сталкивается с другой, более мелкой. Конечно, она сразу начинает окружать ее своими ложноножками Меньшая амеба встревожена, ощущает смертельную опасность, вырывается, но агрессор не намерен терять найденное, заглотанное им. В поисках спасения тело жертвы начинает удлиняться. Оно удлиняется до тех пор, пока не лопается наконец в самом тонком месте. Счастливый обрывок удирает от хищника. Впрочем, хищник удовлетворен: он собирается переварить то, что ему досталось.
Однако проглоченный кусок амебы приходит в себя. Он неистовствует, мечется внутри хищника, возмущает его протоплазму. В приступе отчаяния он даже разрывает его наружную оболочку. Разочарованный и ошеломленный хищник пускается в погоню, но шанс упущен. И бывшая жертва, и хищник, оба они, успокаиваясь, медленно дрейфуют в глубине своей прозрачной миниатюрной Вселенной.
Гомер тоже упустил шанс.
Он увидел, что Конвей растворяется.
Видимо, биолог был парализован, может, убит: он не шевелился, не двигался. Но внутри субстанции, поглотившей его, существовали какие-ю внугренние течения, и они медленно разворачивали перед Гомером его погибшего товарища. Был момент, когда Конвей висел внутри прозрачного шара кверху ногами. Одежды на нем уже не было…
Вскрикнув. Гомер бросился к студенистой ловушке. Прорвать ее оболочку, извлечь Дага! Но руки его уперлись в холодную, неподдающуюся его кулакам броню.
А Конвей растворился
Процесс этот, начавшись с одежды, коснулся волос, кожных покровов, мышц. Когда за спиной потрясенного Гомера, задыхаясь, взревел вездеход, в прозрачном шаре практически ничего не осталось.
Так… Неясное облачко мути…
Гомер обернулся.
Франс Моран вел вездеход прямо на таинственный шар, похоже, он собирался бросить на него всю многотонную махину вездехода. Поняв это, Гомер встал на пути ревущей машины…
Сирены Летящей. Особое мнение палеонтолога Гомера Хайдари. Ноос — промежуточная станция другого мира. Гомер Хайдари убежден: сирены — не жизнь.
