Гарри Гаррисон - Время для мятежника
– А какое именно?
– Я потом тебе расскажу – все, что смогу. Давай сначала унесем ноги. Если на Север ехать глупо, то на Юг не менее – это как маршировать в львиную пасть. Мы можем попробовать пробраться на восток в Норфолк, но при попытке сесть на корабль нас поймают.
– А поездом?
– Еще хуже. Вокзалы будут под наблюдением, а если мы где-то и проскочим, нам по телеграфу организуют комиссию по встрече.
– Следующий поворот налево, – сказал Шоу.
Трой вопросительно на него взглянул:
– А зачем? Есть причины?
– Ну разумеется. Раз у тебя нет предложений, будем воплощать мои. Я предлагаю поехать по Подземной Железной Дороге.
– Господи! Какой же я болван. Я про нее забыл. Ты с ними работал, с этими людьми?
– Работал. Мы поедем на станцию, до которой всего полдня пути, близ Монпелье. Только сначала надо несколько замутить воду. Нам не надо приводить преследователей к тому месту, куда мы едем. А сейчас нас очень легко выследить.
– Ты прав, как никогда! Черный, везущий белого в зеленой повозке, за которой привязан одноглазый мул. Все равно как объявление дать.
– И я того же мнения. Так что мула мы продадим на конюшне, сразу за городом. Хозяин увидит, что мы поехали на Север. Как только мы скроемся из глаз, свернем на запад по боковой дороге. Я буду править, а ты спрячешься под рогожей на дне. Когда нападут на наш след, мы уже исчезнем.
– Звучит убедительно, вот только лежать под мешком... Ладно, зато постараюсь поспать.
Ближе к вечеру повозка выехала из низин и потащилась по пыльной дороге, что вилась по холмам подножия Пьемонтского плато. День был жаркий, но воздух оставался столь прозрачным, что были видны даже очертания гряды Голубых Гор. Лошадь притомилась, и Трой шагал рядом, ведя ее под уздцы.
– Далеко еще? – спросил Трой. – А то я скоро буду, как эта лошадь.
– Еще несколько миль, как мне помнится. Хочешь передохнуть?
– Да нет. Пойдем дальше. Чем больше мы будем торчать на дороге, тем больше шансов, что нас кто-нибудь увидит.
Дорога вилась через островок соснового леса, затем огибала крутой выступ. За поворотом на дороге стояли два крупных человека с винтовками. Винтовки были направлены на пришельцев.
Первый приступ страха у Троя прошел, едва он разглядел, что один из двоих – негр. Ясно, что те, кто работают с Мак-Каллохом, будут лилейно-белыми.
– Держите руки на виду, – сказал белый, качнув дулом. – Теперь отвечайте, кто вы и куда едете?
– Это не ваше дело, – спокойно ответил Шоу. – Если вы остановитесь, мы себя переправим.
– Странные слова, – сказал человек, но опустил ствол. – Люди много говорят, и слова «остановка» и «переправа» тоже кто-то мог подслушать. Скажи лучше, кого ты знаешь? Рассела знаешь?
– Отиса? Разумеется, знаю. И он меня знает.
– Он тебя? Тогда самое время назвать твое имя.
Шоу, очевидно, с этим согласился:
– Я – Робби Шоу. Я уже бывал на этом куске пути.
– Помню, как же! – человек закинул винтовку за спину и вышел вперед, протягивая руку. – Гарриэт Табмен говорила, что ты с ней работал.
– Она все еще в деле!
– Ее не остановить. В каждом штате за ее голову назначена награда. Она переправила уже пять тысяч человек, и все еще работает. Ну, должен сказать, хорошо, что ты знаешь ее и Отиса, потому что мы теперь не очень-то жалуем неизвестных. Слишком много приходит гостей, и слишком много происходит событий. Но сегодня у нас поход, и ты как раз приехал вовремя, чтобы нас проводить.
– Поход куда? Я ничего не слышал.
– А откуда? Все держалось в секрете, но скоро узнает весь мир. Мы выходим с фермы Кеннеди, с мэрилендского берега Потомака.
Шоу озадаченно покачал головой:
– Боюсь, не припомню. Это дом на Дороге?
– Нет, просто заброшенная ферма, которую мы используем. Несколько миль от Харперз Ферри. Снята самим мистером Айзеком Смитом. Это имя, под которым он скрывается, но ты его знаешь.
– Этот Айзек Смит – не кто иной, как Джон Браун собственной персоной! Вот он кто!
Джон Браун, вспомнил Трой, – и похолодел. Джон Браун в Харперз Ферри. А сегодня – четырнадцатое октября.
Джон Браун. Нападение на Харперз Ферри.
Четырнадцатое октября одна тысяча восемьсот пятьдесят девятого года.
30
Трой тихо сидел в углу возле камина, прихлебывая кофе. Стемнело. Поднялся ветер, и от щелей в двери потянуло холодом. Собравшиеся в доме аболиционисты были возбуждены и вели оживленный разговор. Трой в нем не участвовал. Он чувствовал неодолимую тяжесть истории и видел, что эти люди живы – и в то же время мертвы. Харперз Ферри. Атака через два дня. Ему в голову лезли воспоминания из курса истории, как проходила атака и чем закончилась, но Трой старался их отогнать. Он не хотел помнить. Его задачей было остановить полковника Мак-Каллоха, помешать ему выполнить свой сумасшедший план с производством автоматов. Он не имел права сказать даже слова – это уже было бы слишком много. Ему не было дела до того, что здесь произойдет. Но заставить себя не слушать он не мог.
Сейчас вниманием слушателей завладел молодой человек, прибывший сегодня днем. Он странно и возбужденно глядел единственным глазом, а второй прикрывала повязка. Его звали Фрэнсис Мерриам, и он приехал из Бостона.
– Вот так это и было, – говорил он, – именно так. Когда я говорил с этим негром, я вдруг понял, что у меня шанс принять участие в святом деле. Мой дядя, он большой человек в движении аболиционистов, но теперь не только он из всей нашей семьи знает, что почем. Когда этот человек рассказал мне о Шепарде и о том, чем он занимается, я уже знал, что я должен быть здесь. Я говорил с Сэнборном, а он попросил Хиггинсона, и меня направили сюда. Вот как было дело.
Чем-то необычен этот человек, но никто из присутствующих не обращал на это внимания. Он повторялся, часто кивал. Ему часто приходилось вытирать рот рукавом, особенно когда он волновался. Теперь он пошарил сзади себя, достал ковровую сумку и открыл.
– Старого Джона Брауна я знаю, я ему помогал выкрадывать рабов там, на Юге, и я знаю, что ему может быть на пользу. – Из сумки он извлек кожаный бумажник и вытряхнул на ладонь кучу золотых монет. – Оружие и патроны стоят денег, так вот они. Шестьсот долларов золотом, кто хочет – пересчитайте. И все ему, на дело.
– Благослови вас Господь, Мерриам, – проговорила старая женщина, покачиваясь в кресле у огня. – Да благословит вас Господь, и да поможет он освобождению рабов.
Как бы ставя точку в конце фразы, резко хлопнула входная дверь. Присутствующие потянулись к пистолетам; вошел высокий человек, промокший под ливнем, и застыл в двери, борясь с ветром. Потом повернулся лицом к людям в комнате – молодой, чуть больше двадцати, оглядел комнату, ища кого-то:
