Гэвин Лайл - Успеть к полуночи
Все это, вместе взятое, и определило мой выбор. Если только доставляемый сюда авиапочтой выпуск "Тайме" не содержал какой-нибудь информации о Маганхарде, в Монтрё, вероятно, никто о нас и слыхом не слыхивал.
Поскольку находились мы no-прежнему в довольно людных местах, я предложил Харви вернуться к системе передвижения парами, прикрывая Маганхарда и девушку сзади и держась от них на расстоянии пятнадцати ярдов. Я решил, что ситуация складывается для нас вполне благоприятно швейцарская полиция не перекрыла железнодорожный вокзал в Женеве, так что, похоже, они пока не получили приказа арестовать Маганхарда. Грифле, конечно, испортит все дело, когда очухается, однако на то, чтобы разослать повсюду сообщения, потребуется какое-то время.
Следуя моим инструкциям, Маганхард уселся в кафе, расположенном ярдах в двухстах от железнодорожной станции. Мы с Харви заняли столик неподалеку от него, и я принялся просматривать газеты, купленные на станции.
Я нашел то, что искал, в "Журналь де Женев"; должно быть, именно за этим и охотился полицейский по имени Робер Грифле. В конце концов им удалось-таки раскопать фотографию Маганхарда восьмилетней давности. Судя до всему, это была карточка, сделанная для паспорта, впрочем, Маганхард и в жизни весьма смахивал на паспортное фото. И за восемь лет он не особенно изменился: все то же квадратное лицо, очки в массивной оправе, густые черные зачесанные назад волосы. Люди, владеющие акциями на десять миллионов в электронной промышленности и яхтой в Атлантике, быстро не старятся.
Заметка, сопровождавшая фото, несколько меня успокоила - информация исходила от французской полиции, охранявшей границу в районе Женевы. Границу они заблокировали так, что там не проскочит и мышонок.
У жителей Женевы нет ни малейших оснований бояться этого монстра-насильника. Вполне вероятно, он и близко не подойдет к швейцарской границе, поскольку Сюрте следует за ним буквально по пятам.
На вопрос, кто сопровождает Маганхарда, представитель полиции ответил откровенно и весьма неопределенно; все, что ему было известно, - это что лично он их не боится. Далее следовал пространный отчет репортера о том, как он обходил пограничные посты и какие вопросы задавал на каждом из них.
- А вон тот парень мне тоже определенно не нравится, - прервал мои размышления Харви.
Я быстро поднял глаза. Некий пожилой господин с газетой как раз поднимался из-за столика, стоявшего у стены в дальнем конце кафе. У двери он остановился и принялся листать газету, а затем, сочтя, что таким образом сделался невидимым, метнул пронзительный взгляд на Маганхарда.
Это был приземистый плотный сутуловатый человек явно не моложе шестидесяти лет с темными глазами и длинными рыжеватыми, слегка тронутыми сединой усами. Однако его одежда меня насторожила: вплоть до самых бровей он выглядел типичнейшим шофером - черные блестящие кожаные краги, черный плащ, черный галстук и накрахмаленный воротничок. Однако сверху красовалась огромная оранжевая кепка из ворсистого твида.
Возможно, он решил, что таким образом избавился от униформы и стал невидимкой. На мой взгляд, он был столь же незаметным, как сигнальный маяк аэропорта.
Внезапно он опустил глаза, снова зашуршал своей газетой, а затем вышел из кафе решительным четким строевым шагом, который в его исполнении весьма напоминал тяжелую поступь динозавра.
Мы с Харви уставились друг на друга.
- Что ж, - усмехнулся я, - он явно не профессионал. Харви пожал плечами.
- Кем бы о.н там ни был, если он знает Маганхарда в лицо, то доставит нам неприятности. Я кивнул.
- Уведите их отсюда. Зайдите в следующее кафе на этой же стороне улицы, чтобы я знал, где вас найти. - Я поднялся и бросил Харви десятифранковую купюру. - И велите Маганхарду снять очки и изменить прическу. - Я передал ему газету, раскрытую на фотографии, и торопливо выскользнул из кафе.
Где угодно, за исключением Монтрё, на улицах было бы полно швейцарцев, решительно снующих взад-вперед и занятых осмотром достопримечательностей или деланием денег. Где угодно, только не здесь. Местные жители скорее всего как раз допивали вторую чашку китайского чая и прикидывали, одно или два яйца сварить на завтрак. Улицы были почти безлюдными, и я сразу засек моего старичка: он находился ярдах в пятидесяти слева от меня и направлялся в центр города.
Я перешел на другую сторону улицы. Машин было немного, так что, вздумай он нырнуть в какой-нибудь переулок, мне бы не составило никакой проблемы перейти ее обратно; да и он, похоже, был не из тех, кому может прийти в голову, что за ним ведут слежку с противоположной стороны улицы. Дважды он останавливался и окидывал пристальным взглядом, достойным старшего сержанта, кого-нибудь позади себя. Он был столь же неприметен, как аллигатор в детской ванночке, однако, судя по всему, окончательно уверился, что Банда Черной Руки не идет по его следу.
Я замедлил шаг, чтобы оставаться позади него, и оба мы продолжали целеустремленно двигаться вперед.
Улицы Монтрё представляют собой ряды домов, расположенные террасами вокруг озера; примерно посередине главная автомобильная магистраль пересекается с железной дорогой. Мы миновали торговый район и центр города, направляясь к последнему ряду крупных отелей, стоящих на берегу озера. Утро по-прежнему оставалось холодным и серым, и было еще слишком рано даже для закутанных в пледы старых дев в "роллс-ройсах". Народу на улицах встречалось все меньше, и я несколько увеличил дистанцию между нами.
Старикан в последний раз окинул окрестности подозрительным взглядом, перешел на мою сторону улицы и, не доходя до набережной де Флер, нырнул в переулок. Миновав отель "Эксельсиор", он прямиком направился в "Викторию".
В несколько быстрых шагов я оказался возле двери, и швейцар в ливрее с готовностью придержал ее для меня, прежде чем успел заметить, что мне явно меньше семидесяти. Я кивнул ему и двинулся через фойе к лифтам.
Внутреннее убранство отеля было выдержано в торжественно-мрачном стиле; обставь гробовщик подобным образом свою контору - и она стала бы напоминать молочный бар: массивные квадратные колонны, обшитые темным деревом, кремово-коричневые ковры, большие фикусы и портьеры темно-оливкового цвета, закрывавшие окна и преграждавшие путь свету. Я прибавил шагу: в подобных отелях работа лифтов отлажена безупречно. Никуда не денешься - ведь большинство постояльцев пребывают не в том возрасте, чтобы пользоваться лестницей.
Я заскочил в обшитый темными панелями лифт сразу вслед за своим подопечным, Мальчик-лифтер закрыл двери и поинтересовался, какой мне нужен этаж. Я сделал почтительный реверанс в сторону Черного Плаща, как бы проявляя уважение к его возрасту, и он сказал:
