Дмитрий Баюшев - Гостинец из будущего
- Так оно вернее, - сказал Корнелий.
Дверь с грохотом обрушилась, в проеме стоял Фраст с Марьяжем в правой руке. Из-за спины Фраста выглядывали Люпис и Тяпус, дальше виднелись шлемы охранников. Все они протиснулись в лабораторию, после чего Фраст скомандовал:
- Фас.
Марьяж коршуном налетел на Игоря...
Фраст догнал капсулу в одиннадцатом веке. Лазерным мечом вскрыл защитную оболочку, вложил в полость взрывное устройство, нажал на нем кнопку, всё тем же мечом заварил прогал и шагнул в подпространство. Почему-то оно не раскрылось перед ним. Фраст ударился о резиновую стену, прошла лишь левая нога до колена, да так и застряла в этой стене.
Фраст задергался, нога была вцементирована намертво.
"Почему?" - подумал он, покрываясь испариной, так как знал, что до взрыва осталось несколько секунд.
Ответ прозвучал оглушительно громко:
- Потому что ты посягнул на Будущее.
- Нет, - крикнул Фраст. - Ты ошибаешься.
- Я никогда не ошибаюсь, - сказал Голос. - Поэтому изолировал тебя вместе с обреченной капсулой. Ты жил скверно, Фраст, и всё же я тебя прощаю.
"Это правда? - спросил сам себя Фраст. - Был голос или не было голоса?.. Будьте вы все про..."
Взрыва он не услышал, как не увидел ослепительной, всё поглотившей вспышки...
Игорь поймал Марьяжа и легко, как спичку, переломил пополам. Фраст поднял руку, из ладони в энергокаркас с силой ударила струя жидкого белого пламени. Каркас отразил с удвоенной силой, горящая вязкая жидкость устремилась обратно, дробясь при этом, брызгами и сгустками разлетаясь в разные стороны. Эффект был страшен, это было что-то вроде прилипающего ко всему напалма. Миг - и все вокруг полыхало: пол, стены, потолок, люди, столы, приборы, установки. Даже энергокаркас - и тот горел, образовав вокруг Игоря сияющий ореол.
Фраст, ругаясь, стряхивал с себя горящий напалм, щедро обрызгивая охранников.
Корнелий в полыхающем халате метнулся к объятому пламенем генератору антиматерии, на кожухе которого всё ярче разгорался рубиновый индикатор. Люди катались по полу, монотонно выла сирена. С того момента, как Фраст выстрелил в Игоря напалмовым протуберанцем, прошло не более трех секунд, но казалось, что она воет вечно. Корнелий дернул вниз рубильник, отключая установку, упал. Рубиновый огонек мигнул, вслед за чем генератор начал вспухать, покрываясь зияющими чернотой трещинами. Это было последнее, что видел Игорь...
Аннигиляционный взрыв разнес корпус 5а в пыль, на его месте образовался котлован диаметром в сто и глубиною в двадцать метров с отвесными стенами и плоским дном, а спустя 17 секунд сработала система возрождения и на дне котлована возникла капсула с заключенной в ней лабораторией Корнелия.
Восстановление было быстрым и безболезненным, но с тяжелым осадком, как будто каждый очнулся после кошмарного сна. А сон этот и впрямь был кошмарным, и проснуться пришлось в той позе, в которой застало небытие. Кто лежал на полу, кто под столом, кто на опрокинутом стуле, задрав в потолок ноги, кто навалившись грудью на стол. Мрачно задвигались, заперхали, засопели, застучали, вставая.
Итак, лаборатория, как и положено, возродилась. Прочие службы, населяющие корпус 5а, увы, почили в бозе.
Исчезли навсегда не внесенные в реестр возрождаемых Игорь Попов, Матиус Фраст, преданная Фрасту троица и охранники.
Корнелий помнил всё до того момента, когда он, объятый пламенем, рухнул рядом с отключенным генератором антиматерии. Не вышло, значит, отключить. Слава Богу, в хронояму не вбухались, а то бы вся эта бодяга с погружением завязалась по-новой. "К черту, - подумал он. - Оборудование, записи, расчеты - всё к черту, чтобы и следов не осталось. Доигрались".
Кряхтя, он поднялся с пола. Ребята окружили его, молодые, встревоженные, понимающие, что сейчас лучше помолчать.
- А я ведь так и не знаю, кто это такой - Игорь Попов, - сказал Корнелий. - Знаю только, что из двадцатого века.
И добавил:
- Шабаш, ребятки, финиш. Что-то мы делаем не то.
Надрывно гудела сирена на административном корпусе, и уже в воздухе парил хищный черный ракетоплан-ликвидатор из эскадрильи Комиссии по Чрезвычайным Ситуациям, ранее вызванный Фрастом.
Глава 14. Все крючки пусты
Давненько Толян не испытывал такого блаженства. Всё как-то дела, суета, в качестве расслабухи - шнапс, что называется "не до сук", а тут такая девочка попалась, умеющая так завести, что всё у Толяна стояло дыбом. Рано, видать, списал он себя в старики, был еще порох в пороховницах, просто не те раньше попадались, не те.
Зинаида, наконец-то нашедшая классного партнера, долго была ненасытна, но именно она первой запросила пощады.
Толян принес два бокала с холодным шампанским, и они, болтая и хихикая, выпили его. Подушки были огромные, толстые, сидеть в кровати, опираясь на них спиной, было одно удовольствие. За распахнутым окном было светло от рекламы, сна не было ни в одном глазу. Толян еще сгонял за шампанским.
Зинаида взяла бокал, отпила, охнула вдруг и, сказав "Тошнехонько что-то", обмякла. Бокал вывалился из ослабевшей руки, залив шампанским простыню. Секунды через две раздался звук, с которым пробка покидает бутылку, и Зинаида исчезла.
Потрясенный Толян посмотрел на часы. Было час пятнадцать.
- Это что же это? - пробормотал Толян. - Это зачем это?
И, поняв, что ничего не вернешь, с диким ревом метнул свой бокал в стену...
В час пятнадцать же со своей кровати исчез стонущий во сне Степан Буханкин, которому снилось, что Зинаида изменяет ему с Антоном Шепталовым.
Оба, и Ремизова, и Буханкин, вернулись в свой 1937 год, где в это время, так совпало, также была ночь. Буханкин, которого перенесло на не разобранную постель, так и не проснулся, а Зинаида, придя в себя в жалкой конуре на выщербленном полу, мигом всё поняла и заплакала тоненько и тоскливо, кусая кулак, чтобы не завыть. Всё-всё: и Толик, и золотишко, и безбедная жизнь, - остались там, в девяносто девятом...
Антону Шепталову снилась Маша. Была она в синем сарафане, обнажавшем её точеные смуглые руки. Маша счастливо улыбалась, показывая белые зубы, и что-то говорила ему, Антону, что-то очень хорошее, от чего замирало сердце.
Потом вдруг он почувствовал, что за спиною у него ничего нет, что там пропасть, и что какая-то непреодолимая сила властно толкает его в эту бездну. Он балансировал на краешке, боясь оглянуться, еще мгновение - и всё, но тут Маша протянула ему руку. Антон вцепился в неё, как утопающий в соломинку, веря и не веря в чудо, однако рука была тверда.
