Георгий Бовин - Дети Земли
Ольге Александровне долго не представлялся случай поговорить с Игорем Никитичем наедине, хотя поводов для этого по-прежнему находилось достаточно. После долгих раздумий она решила пойти ва-банк и однажды молча передала ему записку с просьбой прийти в обсерваторию для конфиденциального разговора.
Разговор продолжался более часа. Содержание его осталось неизвестным. После этого Белов и Ольга Александровна были много дней молчаливы и печальны. Но Ольга Александровна в то же время почувствовала себя гораздо спокойнее. Она перестала бояться за своего пожилого друга, а к Гале стала относиться с ещё большей нежностью. Зачастую она подолгу глядела на неё, как бы изучая. Обычно это кончалось глубоким вздохом, за которым скрывалось:
— Нет, это совершенно немыслимо... Но какое это было бы счастье!
А корабль всё летел и летел... Через три месяца после взлёта с Венеры путешественники пересекли орбиту Земли. На двести восьмые сутки полёта, 15 апреля 19.. года, когда до орбиты Марса оставалось двенадцать с половиной миллионов километров, корабль достиг самой удалённой от Солнца точки своего пути. В течение последующего месяца «Уран», приближаясь к орбите Марса, одновременно начал сближение с Солнцем. Эллиптическая орбита красной планеты в этом месте сближалась с Солнцем быстрее, чем орбита «Урана». В середине мая расстояние между ней и кораблём сократилось до девяти миллионов километров, после чего «Уран» стал, наконец, от неё удаляться. К счастью для путешественников. Марс находился в это время на расстоянии добрых двухсот миллионов километров и не мог своим притяжением изменить траектории полёта. Путешественникам он казался ничем не примечательной небольшой красноватой звёздочкой в созвездии Льва,
С орбиты Марса Солнце выглядело непривычно маленьким и неярким. Отсюда оно казалось вчетверо меньшим, чем с Венеры, и вдвое меньшим, чем с Земли. Это было совсем не то грозное светило, которое так слепило и жгло на Венере.
Время шло. «Уран» продолжал свой неощутимый стремительный полёт. Повинуясь Второму закону Кеплера, он набирал всё большую скорость и мчался теперь к той точке пространства, где путь его пересекался с небесной дорогой Земли.
Никакие внешние события больше не нарушали размеренной жизни путешественников.
Многократные проверки траектории неопровержимо подтверждали правильность расчётов и сулили благополучный исход. Даже метеориты, так волновавшие членов экспедиции при полёте с Земли, щадили корабль. Одной из причин безмятежной жизни на корабле было и то, что не работал радар и никто не знал, что происходило вокруг.
Постепенно людям стало казаться, что все невзгоды позади и что кораблю осталось только добраться до места встречи с Землёй и сделать посадку. Умом, конечно, все понимали, что впереди могло возникнуть ещё множество непредвиденных трудностей. Но утомлённые нервы так хотели покоя, что невольно всем верилось в успешное возвращение.
Даже Галя, свято хранившая подслушанную тайну о метеорном потоке, почти перестала ею мучиться. «Авось обойдётся!» кормила она точившего её изредка червячка. И червячок на время затихал.
Константин Степанович возобновил свой вечерние беседы. Он сулил в конце путешествия необыкновенное зрелище: затмение Солнца Землёй, уверяя, что эта феерия превзойдёт всё, что им довелось увидеть.
Золотистая Луна и голубая Земля давно уже разгорались всё ярче и ярче. Так как корабль приближался к ним с внешней стороны орбиты, то по мере увеличения их видимых размеров оба серпа становились всё уже и уже.
Наконец долгожданное событие настало. Окутанный голубым сиянием тончайший серп Земли стал приближаться к Солнцу. Заслонив глаза козырьком из засвеченной плёнки, Галя нацелила кинокамеру на яростный, пышущий солнечный диск, окружённый как бы застывшими вихрями раскалённых газов.
Она следила, как он медленно погружается в голубую дымку земной атмосферы, принимая чуть приплюснутую форму. От Земли оставалась лишь тонкая серебряная ниточка. Наконец и она исчезла, и на месте планеты возник чёрный диск с разноцветной дымкой по краям. Со стороны зашедшего Солнца дымка была красной. На противоположной стороне диска, проходя через гамму жёлтых и зелёных тонов, она становилась тёмно-голубой.
Солнце всё глубже уходило за край Земли, и багровые клеши сжимались вокруг неё всё теснее и теснее. Наконец, они полностью сомкнулись, и на перламутровом фоне солнечной короны зажглось мрачное тёмно-багровое кольцо.
— Какая несказанная красота? — прошептала очарованная Галя.
— И подумать только, что именно так выглядит затмение Солнца Землёй на Луне! — воскликнула Капитанская дочка. Будь мы лунными жителями, то могли бы видеть эту прелесть по нескольку раз в год!
Девушки снова углубились в работу. В обсерватории царила тишина, подчёркиваемая еле слышным стрекотанием кинокамеры. Привязанный к креслу Константин Степанович приник к окуляру телескопа и вполголоса диктовал в магнитофон результаты своих наблюдений. Маша, как всегда, работала со спектроскопом. Её движения были точны и скупы; точёное личико выражало озабоченность.
В напряжённой работе время шло незаметно. Затмение длилось больше часа, и всё же, когда первый солнечный луч сверкнул из-за чёрного диска, все пожалели, что оно кончилось.
Косматое грозное Солнце снова ослепляло. Серебряный серп Земли расширялся и рос почти на глазах. Без слов было ясно, что корабль изменил траекторию. Притягиваемый Землёй, он огибал её по параболе.
Жизнь в кабине «Урана» быстро вошла в колею. Константин Степанович с Машей сидели, уткнувшись в расчёты. Потрескивала счётная машина, поправка сменялась поправкой, а на чертеже всё длиннее становилась кривая пути корабля.
Обсерватория была свободна, и Синицын, после выздоровления Максима вернувшийся к телескопу, снова целыми днями разглядывал далёкие звёзды.
Выражение «целыми днями» опять обрело физический смысл. Огромное, медленно поворачивающееся полушарие Земли наглядно отмечало уже не какие-нибудь отвлечённые сутки, а самые настоящие земные дни и ночи.
С ночной половины Земли неуклонно ползли знакомые с детства неясные очертания материков, светлеющих на голубоватом фоне океанов. Приближаясь к краю, освещённому Солнцем, они бесследно расплывались, погружаясь в воздушную муть. Иногда в разрывах облаков сверкал огромный солнечный блик, отражённый поверхностью моря. Он тихо скользил по поверхности планеты, пока набежавший материк или облачное поле не заставляли его померкнуть.
Путешественники могли невооружённым глазом видеть, как с берегов Тихого океана мчится на запад весёлое утро. А в телескоп при пристальном разглядывании они иногда угадывали маленькое мутное пятнышко, расцветавшее в их воображении чудесным краснозвёздным городом, по которому так истосковались их сердца.
